Мама обняла меня крепче и настаивать не стала. Но когда она уходила, я отметила поселившуюся в ее глазах задумчивость.

— Твоя жизнь в любом случае не закончится, Санни, — сказала мама. — Надеюсь, что твой отец сумеет тебя в этом убедить, раз уж мне не удалось.

Я только слабо улыбнулась и пожелала ей доброй ночи. Лично мне казалось, что жизнь уже закончена, но зачем еще больше расстраивать маму?

Когда прекратился дождь, я не заметила, но без него стало слишком тихо. Слышно было, как лает наша собака по кличке Стрела, но то ли ей надоело, то ли ее приструнили, и скоро она замолчала. В комнате было душно — или же мне так казалось. Подойдя к окну, я распахнула его, оперлась на подоконник ладонями и подставила лицо свежему ветру. Пожалуй, чересчур уж свежему, но он приятно остужал горящие щеки, а потому я, не задумываясь, забралась на подо конник и села, свесив ноги в пустоту. То есть там, в стылых тенях, теоретически была зеленая лужайка и отцветшая уже клумба, но, если не вглядываться, все это вполне могло сойти за бездну. В которую стремительно катилась моя жизнь.

— Сводить счеты с жизнью, прыгая со второго этажа, не очень удачная идея, — доверительно шепнула тьма в ответ на мой тяжкий вздох.

Я едва удержалась от позорного визга и не менее позорного полета вниз. Когда душа вернулась из пяток, а перед глазами перестали мелькать разноцветные мушки, я заметила-таки на с виду толстой и прочной ветке яблони, что тянулась к самому окну, кое-кого наглого и довольного. Ветка под неурочным гостем опасно покачивалась и скрипела, но его это вроде бы совершенно не беспокоило.

— Какого свилла ты здесь делаешь?! — выдохнула я, решив, что уж в такой-то ситуации можно позабыть о хороших манерах.

— Пришел к тебе в гости, — улыбнулся Риннар Шариден, и с его ладони вспорхнула небольшая, мягко сияющая сфера. — Еще и букет принес, но пришлось отмахиваться от одичавшей зверюги, которую вы считаете собакой… Хм. Ты знала, что ваша собака любит цветы? В гастрономическом плане.

— Наглых боевиков она тоже любит, — проворчала я. — Шариден, да что с тобой такое?! День и двери не для тебя?!

— А ты бы согласилась со мной встретиться? — полюбопытствовал он.

— Разумеется, нет, — отрезала я.

Я и с Эдгаром не встретилась, хотя он приходил, как полагается воспитанному человеку.

— Тогда этот вариант точно не для меня, — хмыкнул боевик и прежде, чем я успела что-то сказать, спросил: — Страдаешь?

— А тебе что за дело? — насупилась я, обхватив себя за плечи. Наконец-то холод меня пронял.

Риннар прищурился, что-то прошептал, и стало намного теплее. Воздушный щит. Одна из многих вещей, не желающих мне даваться.

— Я уже говорил, — грустно вздохнул боевик. — Только ты почему-то не слышишь. Санни, что случилось?

Вопрос прозвучал серьезно и, как мне показалось, искренне, и я все-таки ответила:

— Я самая бездарная провидица в университете, а может, и в Шрэтоне. И это наконец-то поняли… Через неделю меня отчислят.

— И ты на полном серьезе считаешь, что твоя жизнь кончена? — недоверчиво приподнял брови Ринн.

— Считаю, и что? — Я уже начинала жалеть, что вообще стала с ним разговаривать. Захлопнуть бы окно, и пусть бы сидел на ветке хоть до самого утра… — Тебе меня точно не понять!

— Ох, Далларен, — поморщился боевик. — Не глупи. В прошлом году я завалил экзамены за первый семестр, уже готовили документы для отчисления.

— Врешь ты все, — не выдержав, перебила я. — Ты лучший на курсе, ты не мог… Мм?!

— Не перебивай старших, — усмехнулся Риннар, убирая палец от моих губ. Я лишь сердито засопела, но смолчала. — Еще как мог. Не видел смысла что-то делать и к чему-то стремиться. И если бы не серьезный разговор с отцом и не его помощь, которая мне тогда требовалась, кто знает, где бы я был сейчас? Но мне дали второй шанс, и я воспользовался им. Главное — взяться за ум…

— А если не за что браться?

— Значит, не берись, — пожал он плечами. — Понимаешь… Я всегда хотел быть боевым чародеем. Всегда. Никем другим себя не представлял. Даже когда на меня нашло помутнение, я словно не осознавал, что меня могут исключить. В этом вся моя жизнь. А ты? Ты когда-нибудь думала о том, что можешь уйти?

— Думала, — призналась я. — И не раз.

— Тогда, вполне возможно, для тебя уготована другая дорога. Но это причина не для слез, а для радости. Никогда нельзя сдаваться, золотко.

Риннар подался вперед, не обращая внимания на сердитый скрип ветви, легко провел кончиками пальцев по моей щеке, убирая с нее прядь волос, улыбнулся… Тепло так, хорошо улыбнулся, и искорки этой улыбки засияли в его глазах, которые оказались вдруг слишком близко… а мне и в голову не пришло отшатнуться.

Я прикрыла веки и невольно потянулась навстречу, а он…

— Попроси, — прошептал чуть слышно, едва касаясь моих губ своими. — Я же обещал — только так…

Волшебство момента испарилось безвозвратно.

— Катись ты! — возмутилась я, отпрянув.

Он и покатился. Со смеху. И не удержался-таки на ветке… А я — от испуганного возгласа.

Только вот Риннар, по-кошачьи извернувшись, приземлился более чем удачно, даже на мокрой траве не поскользнулся. Дурашливо поклонился в мерцании скользнувшей за ним сферы, прижав ладонь к сердцу, и растворился в тенях осеннего вечера, которые больше не казались бездной.

Я спрыгнула с подоконника на пол, закрыла окно, прислонилась лбом к прохладному стеклу… и тихо рассмеялась.

На душе было на удивление легко и спокойно… За последнее время я уже успела позабыть, как же это хорошо.

И все же… Как в одном-единственном человеке может помещаться столько нахальства?

Скрипнула дверь, и полоска света прорезала темноту, выхватив меня, все еще стоявшую возле окна.

— Санни, детка, все в порядке? — обеспокоенно спросила мама, перешагнув порог и осматриваясь с таким видом, будто ожидала увидеть здесь разбойничью банду. В наспех наброшенном на длинную ночную рубашку халате, с растрепавшимися волосами, освещаемая мягким чародейским светом, заключенным в стекло фонаря, вид она имела милый и хрупкий. — Я слышала какой-то шум…

— Тебе показалось, — убежденно проговорила я, вслушиваясь в отголоски собачьего лая. Интересно, чем на сей раз боевик откупился от бдительной Стрелы? Собственными штанами? — Мам, ну кто может пробраться через дедушкину защиту? Иди спать.

— А ты почему еще не в постели? — нахмурилась она.

— Уже ложусь, — заверила я.

— Сладких снов, Санни, — пожелала мама.

— И тебе, — улыбнулась я, уверенная, что она больше не будет беспокоиться из-за ночных шорохов.

Чары, опутывавшие окружающий наш дом забор, разработал дед, и никто не мог миновать их без вреда для собственного здоровья. Никто, у кого были недобрые намерения.