Герцогиня моментально скисла, но не расстроилась. Уверена, в ее арсенале по выдворению неугодной невестки еще много историй о влюбленном ГримГайле. Я мило попрощалась с матерью жениха, заверив обоих, что собираюсь направить послеобеденную энергию исключительно на чтение книг, но как только они прикрыли за собой дверь, бросилась к горничной.

– Ханна, есть ли возможность подслушать разговор в кабинете ГримГайла?

– Духи с вами, – вытаращила глаза служанка. – Я не знаю вовсе, возможно ли это, я никогда…

–Быстро показывай! – прошипела я. – Иначе расскажу герцогу, кто мне об его отъезде рассказал!

Да, шантаж, да, бесчестный, но сейчас передо мной стояла первостепенная задача выяснить, о чем будут разговаривать мать и сын. Сама не знаю, зачем мне это понадобилось, но любопытство жгло изнутри. Ханну по-видимому тоже, потому что без особых возражений она схватила меня за руку и потащила в коридор. Каким-то сложным переходом, через служебные помещения и маленькие темные лестницы, мы оказались возле кабинета ГримГайла, опередив его самого. В начале коридора слышался стук каблучков и возмущенный голос герцогини. Судя по всему, к обсуждению моей персоны она приступила сразу же после того, как покинула столовую.

Дверь оказалась открыта и мы тихо скользнули внутрь. Кабинет герцога оказался внушительных размеров. Вдоль стен стояли громоздкие шкафы, сплошь забитые бумагами и свитками. Напротив входа располагался огромный стол из гладкого черного дерева, а за ним, беспорядочно висело множество карт. Всё сдержанных, темных цветов – настоящая мужская обстановка. Большего мне рассмотреть не удалось – возбужденная Ханна потянула меня влево, где оказался небольшой шкаф, предназначенный для верхней одежды и буквально втолкнула в него. Затем, не обращая внимания на мое недовольное шипение, втиснулась следом. Спросить, как часто горничная устраивает подобные маневры, и не следует ли мне самой почаще проверять собственный шкаф, увы, я не успела.

Дверь открылась и в кабинет первой, ни на секунду не замолкая, вошла леди ГримГайл, а затем показался и сердитый герцог. Мы оставили приоткрытой всего на миллиметр одну створку шкафа, поэтому мне было отлично видно, что происходит в комнате, а вот Ханне оставалось только слушать. Но ее присутствие вообще не планировалось, поэтому свое место я уступать не собиралась.

Герцогиня вещала что-то насчет беспутного сына, опозорившего ее перед всей семьей, а ГримГайл кивал, и, похоже, мать даже не слушал. Герцог спокойно сел за стол, достал из ящика стопку бумаг и принялся их просматривать.

– Бриар! – завизжала герцогиня так, что мой жених вздрогнул. – Ты можешь уделить мне хотя бы немного внимания?!

– Я уделял тебе его, мама, на протяжении почти всей дороги от столовой, – ухмыльнулся герцог, не отрывая взгляд от документов. – Ничего важного, или хотя бы достойного, не услышал, и решил, что с меня достаточно. Поэтому все свои претензии можешь, как и раньше, изложить в письме, я обязательно его прочитаю. Приезжать в замок ради моего запоздалого воспитания и рассказов о детских увлечениях, право, не стоило.

– Конечно, изложить в письме, – скривилась герцогиня. – Думаешь, я не знаю, что на них мне отвечает твой констебль? Бриар, это не просто мои глупые капризы. Ты – гордость нашего рода, у тебя должна быть достойная спутница, ведь вполне возможно, что в будущем, именно тебе достанется честь возглавить государство…

– Мама! – оборвал ее герцог. – Во-первых, определись, я гордость рода или все-таки его позор. Во-вторых, во главе государства стоит его законный правитель, и твои мечты о смене власти, которые свели отца в могилу, неосуществимы хотя бы потому, что я их никогда не поддержу. А в-третьих, скажи мне, какова смертность женщин, обладающих драконьей кровью, в родах?

Герцогиня похватала воздух ртом.

– 8 из 10.

– Сколько выживает детей при смерти матери?

– 2 из 10.

Я закрыла рот рукой. Не думала, что у драконов существуют подобные проблемы. Никогда не слышала о том, чтобы они вообще болели, но честно говоря, я так мало ими интересовалась, что подобный пробел в моих знаниях неудивителен. Взглянула на Ханну, но она даже не пошевелилась, как видно, для нее такая печальная статистика новостью не была.

– И последний вопрос, – хладнокровно продолжил герцог. – Почему я единственный ребенок в семье?

– Не хотела рисковать, – мрачно признала будущая свекровь.

– Я тоже не хочу рисковать, мама. Я хочу большую семью, множество детей, а твои протеже никогда на это не согласятся. Судя по тенденции последних лет, драконья кровь вскоре совсем исчезнет, потому что наши женщины отказываются рожать.

– Так все дело в этом? – оживилась герцогиня. – Хорошо, в таком случае обрати внимание на дочь короля – ей уже почти восемнадцать, очень приятная девушка.

«Да, стоит обратить», тоже обрадовалась я.

– Опять ты недальновидно упираешься в свое желание править, – покачал головой ГримГайл. – Скажи мне, что будет, если я в гневе обращусь в дракона и случайно убью наследницу престола?

– Здесь ты прав, эту твою безродную девчонку хотя бы не жалко, но…

– Мама! Я женюсь на Лорелле потому, что ее род повелевает животными! И даже если я потеряю контроль и сменю сущность, она сумеет со мной поговорить, успокоит. Она выживет!

О, Духи! Все еще хуже, чем я думала! Мало того, что меня собираются использовать, как конвейер по производству детей, так еще и с драконом я должна буду договориться! Но как, если именно на мне, вы, Духи, решили отдохнуть, и отсыпали Дара не щедрой рукой, а сквозь крохотную прореху в кармане? Наверное, стоит признаться ГримГайлу, и он тогда будет вынужден разорвать помолвку – это безусловный плюс, но то, что в таком случае у меня исчезнет возможность посетить Королевство эгидов, это минус. Может быть, стоит отложить свою откровенность?

От испуга, голова у меня закружилась, и я ненароком коснулась двери. Она чуть скрипнула и приоткрылась всего на миллиметр. Я замерла, чувствуя, как сердце поднялось к горлу и громыхает так сильно, что Ханна наверняка оглушена.

Леди ГримГайл ничего не заметила, она как раз принялась перечислять варианты, которые гораздо предпочтительнее меня, и их тоже совсем не жалко будет в том случае, если герцог слишком разгневается. Но мой жених странный звук услышал и внимательно уставился на шкаф. Долгие секунды я молила его списать шорох на проказы мышей – Патрик же совсем обленился, но герцог медленно, не сводя глаз с места нашего с Ханной убежища, поднялся и направился к нему. Герцогиня замолчала на полуслове.

– Продолжай, мама, – вкрадчиво попросил герцог. – Я только возьму сюртук.

Я замерла, не дыша. Ханна, по всей вероятности, была уже в бессознательном состоянии, потому что, хоть видеть герцога и не могла, как никто знала, где находится его сюртук – у нас под ногами.

Герцог потянул дверь шкафа на себя и клянусь, выражение его лица, когда он увидел меня, стоило моего испуга. Он не удивился, нет. У него глаза на лоб полезли. ГримГайл стоял, стремясь объять необъятное, и, в конце концов, герцогиня бы тоже меня обнаружила. Это в мои планы точно не входило, поэтому я поспешно вытащила из-под Ханны сюртук, сунула его в руки герцогу и закрыла дверь.