бурой выжженной солнцем поляне за сливовыми садами. Там темнел спасительный овраг. Небольшой сине-белой толпе удалось выбраться из горящей деревни, но снаряды нагнали женщин. Белые дымы шрапнелей повисли в воздухе. Женщины падали, и рыжая трава усеялась неподвижными белыми пятнами.

— Трусы и негодяи… — кричал Ян.

Хвало до боли сжал челюсти и зажмурил глаза. Он вспомнил женщину украинку, которую видел сегодня утром, когда проходил деревенской улицей. Женщина поила его кислым сливовым квасом. Он сейчас вспомнил ее улыбку и белую расшитую цветами кофту.

— Негодяи… Убийцы… — кричал Ян.

Когда Хвало снова посмотрел в бинокль на поле боя, он увидел американцев. Он узнал их по куцым зеленым курткам и каскам. Они шли по равнине густой цепью, возле самой деревни. Им никто не мешал — в деревне бойцов уже не было. Одновременно с американскими цепями ближе к полотну дороги показались желтые цепи японцев.

Красногвардейцы на поляне перед рекой залегли и отстреливались. Пулеметы строчили длинными очередями. От треска винтовочных выстрелов звенел воздух.

Японцев заставили лечь. Издали они казались рассыпанными по полю желтыми кочками. Легли и американцы.

Через мост переправлялись бойцы какого-то красногвардейского отряда. Перебегая мост, они уходили к холмам по эту сторону реки, чтобы занять новые позиции.

В пулеметном окопе беспокойно ворочался Крайчек.

Хвало смотрел на поле боя. Теперь пули японцев уже достигали реки и люди через мост бежали пригнувшись. Внизу под мостом, укрывшись за выступом берега, стояли минеры.

Японцы попытались подняться, но опять были прижаты к земле пулеметным огнем красногвардейцев.

Однако Хвало не льстил себя надеждами. Он знал, что красногвардейские цепи долго не продержатся. Он смотрел на поле боя и глазами отыскивал рубеж, с которого должен был вступить в бой пулемет, чтобы ударить во фланг наступающим американцам и японцам, когда те поднимутся в атаку перед мостом.

«Где-то здесь, у этой зеленой поляны… Где-то здесь…» — подумал Хвало и крикнул Крайчеку.

— Эй, Ян, возьми прицел по зеленой поляне. Теперь, наверное, скоро…

Крайчек стал поворачивать к зеленой поляне ствол пулемета, который прежде был направлен в сторону деревни. Остальные бойцы лежали в ровиках, беспокойно поглядывая на железнодорожную насыпь. По ней шли раненые, и на ней то и дело поднимались черные столбы дыма рвущихся гранат.

Теперь Хвало не видел ничего, кроме зеленой поляны. Красногвардейцы уже миновали ее и, отстреливаясь, бежали к мосту. Они не решились принять штыковой бой с японцами.

Сквозь треск поредевших выстрелов послышался протяжный крик: «Банзай!» Японцы бежали легко, как на спортивных состязаниях, и кричали. Их было очень много. Впереди бежал офицер с поднятой вверх саблей.

— Огонь! — крикнул Хвало. — Скорее огонь…

Он обернулся и увидел, как мелкой дрожью затрясся пулемет и как задрожали, словно прикованные к нему, руки Яна.

Потом Хвало снова посмотрел на поляну. Офицер, выронив саблю, свалился навзничь. Пулеметная очередь срезала первые ряды желтых солдат, и они рассеялись по полю: одни попятились к бурой поляне, другие ложились тут же, рядом с убитыми.

— Хорошо, Ян!.. — закричал Хвало. — Хорошо! Не давай им подняться, прижимай их к земле.

Красногвардейцы, добравшись до реки, взбирались на насыпь и бежали через мост. Казалось, они бежали прямо на разрывы падающих на берегу гранат.

«Теперь успеют занять новые позиции, непременно успеют», — думал Хвало, глядя, как последняя группа бойцов перебегала мост и скрывалась в прибрежных холмах.

Он обернулся, чтобы посмотреть, что делают американцы, но в это мгновение что-то сильное, как порыв горячего вихря, оторвало его от вздрогнувшей земли и бросило в сторону. Прямо перед собой он увидел поднявшийся столб густого дыма, и с черного неба дождем посыпалась земля. Потом Хвало услышал резкий удар, от которого содрогнулся холм, и вдруг наступила тишина…

Первое, что увидел Хвало, очнувшись, было бледное лицо Иозефа Давида — одного из пулеметчиков взвода.

— Тебя ранило? — нагнувшись, спрашивал Иозеф.

— Не знаю… Нет, наверное, просто оглушило… Я ничего… — Хвало приподнялся и сел на траве. Перед глазами его стоял красный туман, и голова кружилась.

— Лучше отойти за холм, они опять станут стрелять… — сказал Иозеф. — Дай я помогу тебе… Теперь уже все равно…

Хвало огляделся и сквозь расступившийся красный туман увидел дыбом стоящую в реке ферму моста, потом он увидел разрушенный снарядом окоп с разбитым пулеметом. В окопе ничком лежал Ян, и под ним была лужа крови. Франтишек лежал навзничь.

— Они убиты? — спросил Хвало, хотя знал, что спрашивать об этом не нужно.

— Убиты, — сказал Иозеф. — И еще двое — Откар и Вилем…

— А остальные?

— Ушли за холм. Дай, я помогу тебе встать.

Хвало, придерживаясь за руку Иозефа, поднялся на ноги. Он увидел дым догорающей деревни и залитую солнцем равнину. Как снежные пятна на весенней степи, лежали на равнине убитые женщины в белых украинских рубахах.

4

Больше никто не верил в возможность организованного сопротивления.

Хабаровск пал. 4-го сентября в город ворвалась японская кавалерия. За ней вторглись войска американцев и белогвардейский казачий отряд атамана Калмыкова.

Красногвардейские отряды были уже за Амуром и поспешно отходили через станции: Волочаевка, Ольгохта, Ин…

Дальсовнарком постановил:

«Немедленно перейти на партизанский способ ведения войны впредь до соединения с войсками центральной России».

Надежда на встречу с двигающимися из Забайкалья отрядами Лазо рухнула. На походе пришли вести, что и там остатки Красной Армии отступили в леса и мелкими отрядами разбрелись по