Больно смотреть в лицо реальности…

— Иди, Имоджен, мы все ждем, — заглянула в дверь Сью из отдела кадров. — Нельзя же опаздывать на собственные проводы.

— Мне никогда не устраивали проводы, когда я уходила с прежних временных работ, — сказала Имоджен по дороге. Поднятая суета ее удручала. — Я и работала-то всего несколько месяцев.

— Нам всем будет тебя не хватать, — с чувством сказала Сью. — Подожди, еще увидишь, сколько народу собралось!

Горло Имоджен сжалось, когда она увидела, сколько людей пришло попрощаться с ней и пожелать удачи. Она грустно улыбнулась.

— Прекратите быть такими милыми! Не то я захочу остаться.

— Ну конечно, тебе лучше остаться, чем куда-то ехать!

Многие завидовали ей — еще бы, едет путешествовать! Приклеив на лицо широкую улыбку, Имоджен соглашалась — да, ей очень повезло. Но лишь одна мысль постоянно сверлила ее мозг: Тома среди присутствующих нет. Он уехал на совещание, правда, сказал, что на ее проводы обязательно вернется.

Имоджен боялась прощания с ним, но, возможно, даже лучше попрощаться при всех. Аудитория не даст ей выставить себя полной дурочкой.

— Где босс? — ворчал Невилль из бухгалтерии. — Нельзя начать праздник, прежде чем он не скажет речь.

— Нельзя начать праздник, прежде чем он не уйдет, — возразил кто-то. — С ним не шибко-то повеселишься, а?

Имоджен хотелось сказать им, что они не знают, каким он может быть. Но об их с Томом отношениях и так много судачат.

— Вон он, явился, — услышала она чей-то голос. Повернувшись, девушка увидела идущего от двери Тома. Он казался строгим, подтянутым и… невероятно привлекательным. Сердце Имоджен сделало кульбит. Что за наваждение? Стоит ему только появиться, и у нее прерывается дыхание, а по жилам растекается пламя.

Их взгляды на миг пересеклись, потом Том наклонил голову, чтобы выслушать начальника отдела кадров. Кивнул, шагнул на возвышение в дальнем конце комнаты.

Имоджен вытолкнули вперед. Она знала, чего ожидать. Сколько уж было таких прощальных банкетов. Вначале дурацкая речь, вручение нелепого подарка, потом настанет ее очередь выступить. Печально, но отвертеться не удастся, остается лишь надеяться, что все быстро кончится.

Но что, если Том уйдет сразу после речей? У меня не будет возможности должным образом с ним попрощаться, во внезапной панике поняла Имоджен. Она не хочет говорить при всех. Ей надо сказать ему, что он для нее значит, но как, если все будут смотреть? Я тебя люблю не говорят при посторонних.

Кто-то постучал ложечкой по стакану, комната затихла, а Имоджен все лихорадочно соображала, как поступить. Высказаться стало неотложной потребностью. Как она могла думать, что сможет уехать, ничего не сказав?

Имоджен едва слышала, как начальник отдела кадров представляет Тома, но вот Том шагнул вперед и прочистил горло. Выглядел он мрачно.

Том смотрел на обращенные к нему лица. От него ожидали обычного шаблона: всегда с улыбкой… будет недоставать… пожелаем удачного путешествия и т. д. и т. п. У Тома был наготове официальный текст, но, уже открыв рот, он понял, что не может. Не может проводить Имоджен какой-то пустой речью. Притвориться, будто она такая, как все, когда правда рвется из его сердца.

— Вы все здесь потому, что, хотя Имоджен недолго проработала у нас, она стала частью компании, — начал он. — Она была для вас хорошей коллегой, и я уверен — вам будет ее не хватать. Но никому из вас не будет не хватать ее так, как мне. Когда сегодня вечером Имоджен выйдет из этой двери, свет в моей жизни погаснет.

В ошеломленном молчании присутствующие переглядывались между собой, проверяя, не прослушал ли сосед.

— Дело в том, что я привык к ее улыбке, к тому, как она шумно выдыхает, когда сердится. — Том сам не верил, что произносит это вслух, но слова лились словно сами собой. — Я буду скучать по ее смеху, когда она говорит по телефону, по запаху ее духов. Буду скучать по тому, как замирает мое сердце, когда она входит в комнату, и по тому, как ярче становится день от сияния ее глаз.

Зал замер.

— Прости, что смутил тебя, — обратился он к ней. — Знаю, что выставляю себя ужасным дураком, но я просто не могу позволить тебе уйти, не объяснившись. Я пытался не нуждаться в тебе. Говорил себе, что привыкну, когда тебя не будет. Но напрасно. Когда тебя нет, все не так. И когда я смотрю, во что обратится моя жизнь без тебя, я вижу лишь пустоту.

Имоджен смотрела изумленно.

— Я люблю тебя, — сказал он, не отрывая взгляда от ее лица. — Вот, я сказал это. Я не хотел влюбляться в тебя — не представлял, что такое возможно, — пытался убедить себя во временности своих чувств. Говорил себе, что они уйдут, но, думаю, это чувство останется.

К своему ужасу, он увидел — ее глаза заблестели от слез.

— Не волнуйся, — заспешил он. — Я не жду от тебя никаких слов. Знаю, у тебя свои планы, и надеюсь, одни радости впереди. Ты заслуживаешь счастья. Мне просто хотелось… хотелось поблагодарить тебя. За все, чем ты была, за все, что ты сделала. Я никогда не забуду тебя.

Имоджен открыла рот и опять закрыла, не в силах говорить.

— В любом случае, — с наигранной сердечностью сказал Том, — думаю, у нас есть для тебя подарок. — Он взял со стола коробку и стоял с ней, не зная, что делать дальше.

Том чувствовал себя, словно спрыгнул со скалы и сейчас стремительно летит вниз. Как выпутываться из этого, он заранее не подумал.

Но Имоджен наконец сдвинулась с места. Шагнула на помост. Вся комната затаила дыхание.

— Я не хочу подарка, — сказала она очень отчетливо, обретя голос. — Только что ты дал мне все, о чем я могла только мечтать.

Женская половина комнаты завздыхала.

Не тронула ли его губы слабая улыбка? От взгляда этих синих-пресиних глаз надежда всколыхнулась в Томе.

Начальник отдела кадров прокашлялся.

— Думаю, мистер Мэдисон хотел бы попрощаться с Имоджен наедине, — твердо заявил он. — Все остальные могут продолжить банкет в столовой.