перспективы пастбищного пояса. Мы видели развалины аулов и пустующие степи на юге; обработанные поля, новые селения, станции и элеваторы на севере. Стремительно шагающий север и отстающий юг!

Всем ясно: мириться с этим нельзя. Актюбинцы вытянули главное звено — основали зону крупного земледелия на севере. Пришло время потянуть всю цепь — устроить зону высокотоварного овцеводства и табунного скотоводства на юге.

Поздно вернулись к палатке. Завтра снимемся пораньше — нужно пересечь северные Мугоджары и достигнуть границ Целинного края.

…Впервые за восемнадцать дней похода небо затянуто тучами. Машина бежит среди посвежевшей степи. Тут, на севере, травы еще совсем зеленые. На горизонте нависают тяжелыми синими карнизами грозовые облака. Вокруг идут дожди — косые полосы зачернили горизонт во всех направлениях. Ускользаем от туч; над головой все время держится окно чистого неба, дорога сухая. Из-под носа машины то и дело взлетают беркуты. Они караулят на обочине сусликов. Зверьки часто перебегают дорогу и попадают в острые когти. Полезную службу несут пернатые часовые.

Степь пошла неровная, увалистая. Незаметно поднимаемся на водораздел. Равнина вдали взгорбилась синеватыми сопками. Они придвигаются ближе и ближе.

— Это же Урал, братцы!

Тормозим, выскакиваем из машины, приветствуем горы. После бесконечных равнин Западного Казахстана волнистые гряды радуют глаз. Это южные предгорья Урала. Остановились на плоской седловине водораздела. На севере — предгорья Урала, на юге — холмы Мугоджар, позади — Актюбинская равнина, перед нами широкий проход в Тургайские степи. Стоим на рубеже между Европой и Азией, на пороге Большого Тургая.

Полторы тысячи километров пронесла нас машина. Впервые приходит уверенность в благополучном завершении похода. Тогда мы не знали, что главные испытания ждут наш экипаж впереди.

Среди холмистой степи, за железной дорогой Орск — Гурьев, раскинулся большой рудный поселок — Хром-Тау. После девственных степей юга странно видеть на фоне серебристых ковылей промышленный пейзаж. Новые дома в открытой степи, башенные краны, переплетение дорог и путей, поезд, ползущий по травянистым косогорам, голубоватые отвалы пород, похожие на столовые горы.

Хром-Тау — форпост рудного Казахстана. Рудный Казахстан увидим завтра, если успеем пересечь границу Кустанайской области и въехать в Целинный край.

Прохладно, пыли нет — дорогу окропил дождь, степь умылась, вся трава в блестящем бисере. Переправившись через Орь, попадаем в царство целинных хозяйств. На приподнятой равнине раскинулись громадные клетки пшеничных полей совхоза имени Емельяна Ярославского. Охватить взором пшеничную клетку невозможно. Едем и едем по узкому зеленому пшеничному коридору. Встречаем перекресток прямых, как струна, узких полевых дорог, и снова начинаются бесконечные пшеничные гущи. В хозяйстве пятьдесят тысяч гектаров под зерновыми культурами.

На въездной арке написано, что тут овцеводческий совхоз. Несколько лет назад так и было — совхоз разводил овец. Эти степи числились по сельскохозяйственному ведомству в зоне безнадежного земледелия. Но вот люди преобразили степь в мощное зерновое хозяйство. И овцам от этого не стало хуже — в Актюбинских степях пастбищные резервы неисчерпаемы. А надпись на арке еще не успели сменить…

Тучи развеялись, выглянуло солнце. Уже несколько часов мчимся среди пшеничного раздолья. В неоглядных хлебных просторах наша машина кажется крошечным корабликом, плывущим в океане. Стебли пшеницы зеленоватые — хлеба тут созревают позже; ветерок гуляет по хлебному раздолью, волнуются изумрудные нивы, переливаются серебром. Не оторвать глаз!

На полевом стане третьей бригады выстроилась шеренга комбайнов. Техника подготовлена к штурму хлебного моря. Приближаемся к границе Оренбургских земель. Пересечем юго-восточный их край там, где сходятся рубежи трех областей: Актюбинской, Оренбургской и Кустанайской.

Граница между ними обозначена лишь на карте. На местности ее не заметишь — сплошные поля пшеницы. Впереди рыжеватые тумбы перегораживают дорогу.

— Вот она, граница!

Вдруг тумбы исчезают, как бы проваливаются сквозь землю. Проносимся мимо изрытого холма с черными отверстиями нор. Около дороги опять появляются столбики. Подъезжаем ближе, они оживают.

— Зверьки!

Сидят на задних лапах, вытянувшись во весь рост, пушистые, величиной с дворняжку, похожие на гигантских, разжиревших сусликов. Рыжеватый мех, круглое брюшко, любопытно поднятые мордочки, круглые глаза, коротенькие передние лапы опущены как ласты. Зверьки утолщаются книзу и до смешного походят на пингвинов.

— Сурки! Сколько же их тут?!

Они окопались на всех межах пшеничных полей, на пустошах. Едем мимо новых и новых сурчиных колоний. В стороне от дороги зверьки высыпают из нор целыми семействами и, вытянувшись, стоят на сурчинах рядами, с интересом разглядывая гостей. Степь у границ трех областей пустая, не видно селений, вокруг необозримые пшеничные поля, и сурки расплодились на даровых хлебах.

Степные пингвины прожорливы и губят немалую часть урожая. Почему не заняться планомерной охотой на них? У крупных зверьков великолепный мех. Их жир — целебный. А численность сурков здесь угрожающе велика.

На закате подъезжаем к порогу Тургайской равнины. Широченная низменность уходит вдаль. Горизонты ее тонут в фиолетовых сумерках. Тургайская степная равнина лежит между Мугоджарами и Казахским мелкосопочником. На этой равнине разместилась Кустанайская область — одна из ключевых областей Целинного края.

Вглядываемся в туманные дали — там Целинный край, куда мы стремимся вот уже три недели. Пшеничные поля оканчиваются. Машина сбегает по склону уступа на равнину, поросшую типчаком, ковылем и полынью. Степь пересекают пологие и длинные увалы; между увалами широкие, ровные понижения. Может быть, здесь когда-то были озера?

Куда ни глянь — повсюду красноватые сурчины, изрытые норами. Здесь они большие, иногда как курганы — до пятнадцати метров в поперечнике и полутора метров высотой. Сурков видимо-невидимо. Попали в центр сурчиных колоний. Отсюда расселяются они на пшеничные поля.

Дорога идет вдоль уступа. «Москвич» то поднимается на голые рыжеватые холмы, то спускается в степные балки. Справа синеет, как море. Тургайская равнина. В давние времена этим путем на Тобол ходили караваны из Бухары в Кучумово царство. Шли вереницы верблюдов с тюками соблазнительных восточных товаров.

Смеркалось, когда мы снова пересекли границу Актюбинской области и въехали в самый дальний северо-восточный ее уголок. Где-то неподалеку от озера Айке должна быть усадьба последнего актюбинского совхоза. Его поля уже граничат с Целинным краем.

Останавливаться на ночлег не