И его голос мне мерещится, как и высокая приближающаяся фигура.

— Ника… — чужие руки отрывают меня от иностранца и прочно обхватывают. Я утыкаюсь лицом в твердую грудь, чувствую, как под щекой колотится в сумасшедшем ритме чужое сердце. — Боже, успел!.. — моя галлюцинация тяжело дышит, чуть ли не стонет. Затем отрывает от себя и наклоняется, чтобы увидеть мои глаза. — Тебе не причинили тебе боль?!

Вместо меня отвечает мужчина, с которым я ехала в автомобиле. Он изъясняется на английском языке, а я слишком... не в себе, чтобы разобрать больше двух слов.

Вдруг земля исчезает из-под ног. Тиран подхватывает меня и несет к принадлежавшему ему жилому небоскребу.

Неожиданно для самой себя я начинаю дергать конечностями. Всплескиваю руками, импульсивно и хаотично.

— Пусти! — воплю на Архипова. — Монстр!

— Да блять! — рычит наркотический плод моего воображения и ускоряется. — Ника! Успокойся... прошу...

Со всей дури бью его кулаком по груди.

— Я... для тебя... ты это... — во мне просыпается злость.

Я в ярости оттого, что не могу сформулировать мысль и донести ее. Я в бешенстве из-за проделок собственного сознания, подкинувшего образы обличия Тирана и его «Юпитера».

Я не понимаю, хочу ли плакать, или драться. Или все в раз.

— Отдал меня ему... — рыдаю взахлеб, не прекращая колотить Архипова, вырываться из его объятий. — Подстроил... все?! Ты?! — с яростью хватаю мужчину за лицо, оттягиваю кожу, царапаю, вынуждая посмотреть на меня. — Проверял... меня... на прочность?! — реву, рычу, стискивая зубы. — Твоя очередная... игра... чудовище!

— Я не делал этого с тобой, Ника! — отвечает моя галлюцинация. — Я... — заносит меня в лифт. — Я виноват лишь в том, что не придушил Тарханова раньше. Прости.

Мне становится холодно. Я зябну и клацаю зубами, ощущая, как боль зверская обволакивает внутренности.

— Ника?!

— Больно... — скулю, скручиваясь в позу эмбриона.

— Не отключайся, поняла? Не смей! Продержись еще немного... Девочка, ну же! Врач уже ед...

Остаток фразы тонет в слепящей мгле, накрывающей меня с головой.

Чувствую, как кто-то гладит меня по голове. По волосам. Так приятно. Когда-то очень-очень давно, в моем глубоком детстве, так гладила мама. Когда папа был жив, она любила. Меня, Ренату. Наверное, любит и сейчас, но отвыкла проявлять любовь.

Почему я об этом думаю сейчас?

— Ника?.. Ника? Доминика?

Какой знакомый мелодичный тембр, словно перезвон колокольчиков. Кажется, будто владелице этого голоса я свое имя не называла. Тем не менее, подсознательно чувствую, что знаю ее. Но как будто что-то мешает мне вспомнить имя...

— Ника? — присоединяется другой голос. Мужской, тяжелый. Тоже до жути знакомый.

Я знаю, знаю его.

Тиран.

Это Тиран.

Он здесь?

Что он тут делает?!

Не могу открыть глаз, и во мне зарождается целая буря из страданий, внутренней боли и ненависти!

Он — зло. Предатель. Настоящий тиран! Как же он соответствует своему имени.

Не могу даже подобрать слов, чтобы хоть как-то охарактеризовать его поступок. Подло, низко, ужасно.

Страшно...

Мне было страшно.

— Может, я останусь с ней сама?

— Прекрати, Юль. Мы это уже обсуждали. Я никуда не уйду, — безапелляционно.

Юля. Вот кто рядом со мной, кто гладит по голове. Это Юля Архипова!

— Что случилось? Ты так толком и не объяснил.

Тиран бурчит под нос, я ясно слышу:

— Просто не надо было приезжать... — а затем громче: — Сколько раз я тебя просил?! Не приезжай сюда.

— Не приехала бы, даже не узнала, в каком состоянии Ника!

— Все, не кричи.

— Сам не кричи.

Мне удается разлепить глаза. Не сразу, но прогресс есть. Я больше не в темноте, сквозь ресницы пробивается свет. Солнечный свет. Сейчас день. И самое главное — мне больше не страшно. Потому что рядом со мной Юля, и чтобы ни натворил ее брат, каким бы виноватым он ни был, я не боюсь. Уверена на все триста процентов, что она защитит меня. Эта девушка — единственная в моей жизни за последние годы, к кому я вот так прониклась. Причем почти сразу. Может даже быть, что Юля напоминает мне Ренату.

А Рената точно ни за что не дала бы меня в обиду.

— Ника, — с облегчением выдыхает Тиран, когда я открываю глаза.

Он возносит свои к потолку и складывает ладони вместе. Подносит их ко рту… но лишь на секунду, совершая этот неестественный для его манеры поведения ритуал почти неуловимо.

— Боже, Ника! — с обеспокоенностью, тревогой и радостью Юля берет меня за руку, крепко сжимает.

Чтобы не паниковать, я стараюсь глубоко дышать и вообще не смотреть в сторону Тирана. Пусть он уберется отсюда!

— Как ты себя чувствуешь? — Юля продолжает гладить меня по голове, и это действует успокаивающе.

Не могу связать и двух слов. Тяжело даже сделать глубокий вдох. Я чувствую его запах, которым пропитана эта комната. Кажется, позволю своим легким задышать на полную — окунусь в ядовитый аромат Тирана по самую макушку.

Я просто лежу, принимая ласку от человека, который каким-то непонятным образом стал мне... близким. Так быстро. Даже поверить сложно. Мне очень не хватает Ренаты, и Юля никогда не заменит сестру… Никто не заменит. Но в этой девушке есть тот свет, та теплота, которых лишены многие люди.

— Пусть... уйдет, — хрипит мой голос.

Наконец, я говорю хоть что-то. Доверившись Юле, я показываю пальцем на ее брата. Знаю, что она не будет расспрашивать. Не сейчас. Сил совсем нет, поэтому рука почти сразу падает обратно.

Не знаю, сколько еще проходит времени: часов, дней? Я вообще ничего не знаю. Чувствую ужасную слабость, а в душе горит буйным пламенем ненависть. Впервые в жизни я по-настоящему ненавижу человека. Я бы все ему дала. Он же купил меня. Он же заплатил за меня кучу денег. Чего ему не хватало? Зачем нужно было устраивать этот чудовищный аукцион? Как он мог? Как Тиран мог так поступить со мной?

За окном солнечный день. Кто-то с шумом распахивает шторы. Я ясно слышу женское хмыканье и цоканье каблуков. Наконец, не нужно прикладывать усилия, чтобы разделить веки. Я быстро открываю глаза, только щурюсь от ярких солнечных лучей.

Домработница. Вот кто впустил утро в спальню. Хотя утро ли? Я замечаю на себе раздраженный, слегка брезгливый взгляд, но после этого женщина, имени которой я не запомнила, сразу отворачивается.