— Да одна вроде молодая, нам ровесница, а вторая, — он закатил глаза и, зевая, ответил, — да, вторая уже не первой свежести была.

— А как выглядели?

Я не из праздности интересовался. Что-то мне подсказывало, что если эта парочка в больнице ходит, лучше бы мне с ними не пересекаться.

— А вот это не скажу, день тяжелый вчера был.

Я кивнул: мол, понимаю. Даже жест изобразил, красноречиво намекая на вечернее алкогольное возлияние санитара, но тот уверенно отмахнулся от гнилого намека:

— Это не, мы тут такого себе не позволяем!

«Ага, как же, не позволяют они…»

— Не, — уверенно покачал головой санитар, — никак их внешность не припомню. Одеты были странно, в старье какое-то. Или как это у них там называется — винтаж, во! А лица… — он опять сосредоточенно нахмурился, — нет, вообще ничего не помню. Хотя их тут за день столько ходит, что каждого не упомнишь.

«Две странно одетые тетки. Внучка и правнучка, должно быть, — пронеслось у меня в голове. — Как их там звали-то в видении? Старые какие-то имена были, немодные».

Я поднатужился, но так и не вспомнил, о ком меня дух покойницы предупреждал. Мозг упрямо отнекивался от реальности тех видений, а посему не удосужился сохранить столь важную информацию.

— Ладно, показывай уже покойницу.

Санитар отпер небольшой квадратный лючок и одним резким, отточенным годами работы движением выдернул из камеры лежак с покойником. Тело лежало под белой простыней.

— Давай, смотри, что там тебе надо, и проваливай. Мне к открытию готовиться пора, — бросил он мне, отходя к выходу.

— Стоять! — мой похолодевший голос заставил парня замереть в проходе.

— Ну, что еще? Сам, что ли, не справишься?

— Это что вообще такое?

Санитар не понял с первого раза и переспросил, пытаясь прямо от двери заглянуть мне за плечо и увидеть то, что вижу я:

— Ты о чем?

— А ты (непечатно) сам посмотри!

Мужчина медленно подошел ко мне, явно не понимая, что стряслось, и замер в шаге от меня. Я держал на весу край белой простыни и смотрел на огромную выпотрошенную и опаленную свиную тушу.

— Эмм… — проблеял санитар, — а где бабуля?

Огромная голова хряка с заломленными кпереди ушами в тот же момент приподнялась над тележкой, вперила свои маленькие черные глазки в нас и отчетливо произнесла, живо ворочая посиневшим языком:

— Я за нее!

Хряк подмигнул нам, а после, добавив вполне себе естественное «Хрю!», улегся обратно, закрыл глаза и как ни в чем не бывало упокоился.

Глава 9

— Да, действительно, хряк, — сделал, наконец, умозаключение главный врач ГКБ № 13 и продолжил оглаживать рукой густую опрятную бороду. Мезин всегда так делал, когда интенсивно думал над какой-нибудь серьезной задачей и не находил подходящего решения.

— Иначе я вас и не вызвал бы, Владимир Анатольевич, — ответил главврачу Косяков, протирая бархатной тряпочкой запотевшие после посещения холодильника очки. — Как и вы, я сначала решил, что меня разыгрывают. Поверил лишь после того, как убедился лично.

— Осталось лишь понять, как он тут оказался, — так же сосредоточенно, не отрывая глаз от мертвого животного, вставил в разговор свои пять копеек заведующий патологоанатомическим отделением Ермоленко.

Все трое стояли посреди прозекторской и тупо смотрели на большой секционный стол из нержавейки. На столе лежала здоровенная, чуть ли не под центнер, туша свиньи. В секционную ее просто прикатили на каталке, а вот перекладывали на стол уже трое неслабых работников морга.

— Виктор Сергеевич, — поинтересовался Мезин у патологоанатома, — потрудитесь объяснить, а зачем вы приказали животное на секционный стол уложить?

— Так это… — начал было оправдываться видавший в своей жизни всякое патологоанатом, — не хорошо как-то, чтобы свинья в морозильнике лежала. Там обычно пациенты у нас лежат. Там чисто у меня, почти стерильно. Я строго за этим слежу. А тут грязная туша…

— Не пациенты, а трупы, — уточнил Косяков.

— Для кого как, — развел руками Ермоленко. — Это у вас они были пациентами, а стали трупами, а мы их все же пациентами называем. Они же не виноваты, что умерли. Кроме того, свинью легче осматривать здесь. Просторнее, да и света больше. Сейчас светильник зажгу, вообще будет сказка.

— А зачем ее вообще осматривать? — не понял Косяков и внимательно посмотрел на патологоанатома поверх очков.

Тот лишь плечами пожал.

— Не знаю. Я как-то по привычке действовал. Есть не вскрытое еще тело, стало быть, на секционный стол его надо, а дальше дело техники.

— Ну, к слову, его уже до вас вскрыли… — ответил ему Косяков, разглядывая пустующие полости покойной хрюшки.

— Да, я уже заметил, — согласился Ермоленко и уточнил. — Я имею в виду — не вскрытое нами тело. Кстати, ни ветеринарных клейм на нем нет, ни штампов, ни сопроводительных документов. Не то чтобы я прям с документами свинью желал у себя застать… Просто бумаги на мясо частенько вместе с тушкой со скотобойни в магазин передают. У меня друг есть, ветеринар.

— И вы с этим другом о таких вещах за кружечкой пива говорите? — спросил патологоанатома Мезин, но ответа не дождался. Ермоленко был шокирован не менее начальства, а потому половину реплик просто мимо ушей пропускал, думая о чем-то своем.

— И ведь как правильно ее разделали… — со знанием дела сказал Косяков, приглядываясь к туше поверх очков. — На сало забивали. В соломе шмалили. Чувствуете запах?

— А может, когда все разъяснится… — Ермоленко кивнул в сторону специфического инструментария, явно намекая на то, чтобы поделить тушку.

— А что? — пожал плечами Косяков, — если все благополучно завершится, я за.

— Как-то мы, господа, не о том сейчас дискутируем, — прервал их главврач. — Я к тому, что если это диверсия какая, то надо вызывать полицию, я полагаю. Но тогда вскроется нелицеприятный факт пропажи трупа пациентки Семеновой. Не нашли, кстати?

— В морге все обыскали. Ни следа, — сказал Ермоленко.

— Ищут, Владимир Анатольевич, — посмотрев на смартфон, ответил Косяков.

— Надеюсь, не вся больница ищет… — кашлянул Мезин. — Дело-то довольно деликатное.

На самом деле главный врач ГКБ № 13 мысленно уже попрощался со своим местом. Утаить ЧП такого масштаба, да еще с таким количеством свидетелей, по его мнению, было просто невозможно. Он уже чувствовал, как над его головой занесли меч Немезиды. Оставалось лишь дождаться исхода, то есть понять, ограничится ли карательный орган только его увольнением или же им всем светят реальные сроки.

— Не беспокойтесь, — успокоил Мезина Косяков, — кто надо, ищет.

— А что будет, если не найдут? — опять вмешался в разговор Ермоленко.

— Во-первых, найдут, — уверенно ответил ему Косяков. — Не может быть такого, чтобы не нашли. Территорию за ночь не покидал