С этими словами она удалилась, гордо вскинув голову, а птицы остались, продолжая снимать меня. Слишком настойчиво. Избавиться от их внимания удалось, лишь захлопнув дверь. Хорошо, что внутри домика съемка была разрешена только в особенных случаях.

В мешке, оказавшемся чехлом для одежды, было вечернее платье: ярко-алое, обтягивающее фигуру, с расклешенной от колен юбкой, оголенными плечами и очень плотным лифом, до неприличия приподнимающим грудь. А в шкатулке оказался комплект крупных золотых украшений с горным хрусталем, подобранный под стать платью: широкое колье-ошейник, грубые серьги, массивные браслет и кольцо. Все это выглядело одновременно слишком роскошным, взрослым, вызывающим и дешевым.

И зачем распорядителям одевать меня, как продажную женщину?

Я помнила, как невесты возмущались нарядами, но ни один из них не был и вполовину таким двусмысленным. Смелыми и экстравагантными были, да. Но продажными — нет.

И я должна в этом идти на бал? Обязана? А как же то, что мне подарил принц?

Заглянула в контракт невесты. Выдохнула. Подарки от женихов всегда в приоритете.

Наконец-то открыла врученные Эйтаном коробочки с украшениями — выдохнула второй раз: нежный комплект из белого золота, мелких бриллиантов и розового жемчуга. И никаких шейных колье — к пудровому платью оно бы не подошло.

Понять, что делать из меня девочку на ночь бывший однокурсник не собирается, было очень приятно. Но кто-то же собирался, раз прислал такое!

Нарядившись в рекордные сроки в подарки принца и уложив волосы крупными локонами, к назначенному времени я вышла на улицу, чтобы смешаться с толпой разодетых невест. Злой взгляд, которым меня хлестнула секретарь, подтвердил худшие догадки — она наверняка знала про красное платье.

— Эсса Суак! — она буквально подлетела, как и ирвиры. Боковым зрением я заметила, что журналисты тоже очень резво отреагировали на мое появление. Они точно были предупреждены о том, что «хитрая стерва», как меня окрестила пресса с подачи выбывшей баронессы, должна будет появиться в провокационном образе. Только невесты выглядели растерянными. — Почему вы так одеты!

— Как?

— Вы нарушаете контракт невесты, не нося то, что вам передали распорядители!

Я закусила губу, чтобы случайно не проговориться, что в магическом контракте с Камнем такого условия нет, а классический договор я так и не заключила. Так как вокруг уже начались странные интриги, это могло стать моим преимуществом. Жаль только, что совсем без сенсаций сегодня не обойтись. Я кротко улыбнулась «рыбе», опуская взгляд в пол.

— Вы ошибаетесь, эсса Иган. Ведь на мне сейчас подарки принца.

Ощутила кожей, как взгляды всех присутствующих вперились в меня.

— К… Какого принца?

— По правилам контракта я не обязана называть его имя, — я почти демонстративно стрельнула глазами, понимая, как это выглядит со стороны, и раньше, чем на это у секретаря нашелся хоть один ответ, заняла свое место в последнем ряду. Чего бы ни пытались добиться распорядители своим подарком, теперь они знают, что у меня есть защита. Значит, ради шоу найдут другую «жертву». Растерявшаяся эсса Иган пробормотала что-то, но, протянув траурную перевязь, оставила меня в покое.

***

Аттор

Из-за траура увеселительную программу вечера сильно сократили, оставив только обязательный бал участниц, наступивший сразу после речи правителя и ритуального отречения принцев от невест, не прошедших конкурс.

Панорамные окна в Высоком зале скрыли за белоснежными шторами ниварского шелка, а крышу-потолок спрятали за белым экраном. Поэтому гости не могли любоваться буйством красок вечерне-весеннего парка и видом темнеющего неба, на котором уже зажглись первые звезды. Праздничности не добавляли и надетые поверх одежд у всех присутствующих белые перевязи.

Выражения их лиц тоже были соответствующими: пары танцующих, собранные из наряженных в вечерние платья невест и черно-белых стражей, словно боялись случайно улыбнуться. И, стуча каблуками и шелестя юбками, они скользили по розовому мрамору, расчерчивая пол и стены неровными сизыми тенями. Даже ирвиры, казалось, летали вокруг как-то особенно печально, слегка треща крыльями, в такт мелодичной, но слишком уж торжественной музыке.

Аттору казалось, что он в склепе, а вокруг призраки. Судя по настроению принцев, так считал не только он. Женихи сегодня не танцевали и изображали отдельное украшение зала, на котором раз за разом сходились взгляды конкурсанток. Принцы, в основном, отвечали безразличием. Единственным, кто пристально рассматривал девушек в ответ, был Эйтан.

Аттор, как всегда стоя с правой стороны трона, осторожно следил за направлением его взгляда, догадываясь, кого именно тот ищет. Он и сам то же все время пытался найти в зале Энабетт. Ведь всего каких-то два часа назад у него вдруг возникла целая череда важных и срочных вопросов к ней! И ее ответы, любые, какими бы они не были, могли помочь ему понять, что же именно он упускает из виду.

Пока все, что за эту неделю агенты раскопали о лже-Аби, подтверждало его догадки. Девушка выживала, как умела, не привлекая к себе и сестре лишнего внимания. Даже, пожалуй, слишком преуспела в этом: ни одного штрафа, ни одного просроченного чека. Прятаться им помогали родственники.

Да только вот некоторые вещи портили идеальную картину.

Почему вдруг родственники стали им помогать? При жизни старших Лэ Кесси те их люто ненавидели. А ее работа на Отборе? Ради денег? Но она и на прежней должности зарабатывала почти столько же. Так зачем нужно было идти сюда?

Не давала покоя и эржэва метка. Формула связи должна была сработать только на тех, кто очень хотел стать ближе к королевской семье. Они же не только невест ищут! Так какая связь и с кем была у Энабетт? Школьная любовь? Или ее с Эйтаном объединяет что-то другое?

Интерес принца очевиден. Даже слишком. А она? Уже рада, что попала в невесты? Или лгала с самого начала и это все — часть какой-то игры? И не связана ли ее прогулка с Эйтаном со вчерашним убийством?

Так может, неуемная Лэс Аррет права, заявляя в каждом интервью, что их секретарь — хитрая лицемерная стерва? Но у таких особ не может быть белой метки на руке. Или может, если они не желают зла королевской семье?

Сумятицу в мысли вносило поведение и других принцев. Аттор так и не нашел объяснение странному визиту Адана в понедельник. Не выходил из головы и разговор Ронара и Энабетт за игрой. Что именно тот хотел у нее спросить, до того, как их прервал Эйтан?

У Аттора были версии, которые объясняли часть происходящего. Но не были ни одной, которая смогла объяснить бы все это сразу. Перебирая их в уме, как игральные кости, он ни на секунду не забывал о задаче — его взгляд то скользил по залу, то возвращался к лицам принцев. И вот он заметил, как Эйтан дернулся и хмуро уставился на одну из пар: хрупкую фигурку с женственной прической в нежном струящемся платье, делающем девушку похожей на цветок вьюна, и капитана стражи графа Онгерда Лэ Ррэка.