Мера любви к «рутинной» работе всегда зависит от меры ее необходимости для выживания: у вас такой необходимости нет, вот вы и торопитесь получить все и сразу.

Пиноккио вполне творчески научился после основной работы, для себя и для приработка, плести корзины и даже сплел кресло для больного Джеппетто.

Очень немногие поэты, художники и писатели могли зарабатывать достаточно средств продуктами своего творчества.

Для подавляющего большинства творчество было чем-то вроде хобби. «Свое дело» всегда начинается с участия в «делах» других людей – с учебы у них. Понимать и беречь чужое необходимо, чтобы создать свое собственное.

Фея (волшебница!) нарочно создала для Пиноккио необходимость выживать. Ваши родители этого делать не стали. Вы сами только что ощутили необходимость отделения, но вовсе не уверены в ней. Почему бы не пожить на деньги родителей, пока не подвернется творческая возможность одним махом создать свое дело и самого себя?

Так случается крайне редко, а если и случается, то чаще всего человек довольно быстро перестает ценить представившиеся ему возможности. В книге «Воспитание Пиноккио, или Уроки самостоятельного мышления» я много писал о том, что человек ценит и бережет (любит) только то, что достается ему ценой усилий и страданий.

Ведь у всего должна быть своя цель – в том числе и у искусственной попытки нарваться на неприятности. Я называл эту цель бдительностью.

Что самое главное в творческой работе и в любой человеческой жизни? Кьеркегор и Ролло Мэй отвечали на этот вопрос просто: это встреча.

Определяющими жизнь и творчество могут быть встречи с животными, книгами, безделушками… Встреча художника с пейзажем или человеческим лицом может определить всю его жизнь.

Приведу цитату из книги Ролло Мэя «Мужество творить».

…Наиболее универсальные термины, описывающие два полюса встречи, использует Мак-Лиш в своей книге «Poetry and Experience» («Поэзия и чувство»): «бытие» и «небытие». Он приводит мнение китайского поэта: «Мы, поэты, боремся с небытием, для того чтобы заставить его стать бытием. Мы стучимся в тишину, чтобы она ответила нам музыкой».

«Задумаемся над тем, что это означает, – говорит Мак-Лиш. – Бытие, которое должно заключаться в стихотворении, возникает из „небытия“, а не исходит от поэта. А „музыка“, которая должна звучать в стихотворении, исходит не от нас, тех, кто пишет стихи, но из тишины – она возникает, если мы постучимся. Употребленные здесь глаголы необычайно выразительны: „бороться“, „заставить“, „стучаться“. Задача поэта заключается в том, чтобы бороться с пустотой и тишиной мира до тех пор, пока мир не обретет смысл, пока тишина не ответит, а Небытие не начнет Быть. Труд поэта – это „познание“ мира не посредством экзегезы, эксперимента или логического доказательства, а непосредственно – как, к примеру, мы „познаем“ яблоко, пробуя его на вкус». Вот удачно выраженная мысль, которая может стать противоядием против повсеместно принятого предположения о том, что все, с чем мы имеем дело в акте творчества, – это наша субъективная проекция. Это также и напоминание о тайне, которая неизменно сопутствует творческому процессу…

Как человек ощущает подлинную Встречу?

Нам всем это хорошо знакомо по ощущению вспыхивающей любви. Это особый трепет. Его можно даже назвать экстазом. В буквальном значении этого слова – это чувство выхода из себя, чувство спонтанного преодоления отпущенных человеку границ и пределов.

Я бы сказал, что все люди, так или иначе, проводят всю жизнь в ожидании Встречи. Из Встречи с Небытием и появляется подлинное личное бытие – искомый нами смысл жизни. Встреча с Небытием – и есть встреча с непознаваемым, апофатическим Абсолютом и Его промыслом о тебе…

В нашей культуре многие ощущают ожидаемую Встречу как выгодное приобретение вещи, удачи, человека – «уж замуж невтерпеж». На самом деле мы ищем внутренней вспышки подлинных чувств, освежающих и меняющих бытие…

Это ведь и есть подлинное чудо, о котором мы мечтаем. Главное – его не пропустить!

Для этого и нужна бдительность…

Еще одна цитата из Р. Мэя.

Сексуальный контакт – это наиболее интимная, обладающая наибольшей полнотой и богатством Встреча двух людей. Огромное значение этого опыта состоит в том, что он – наивысшая форма творчества, поскольку его результатом является создание нового человеческого существа.

А если мы не бдительны и не различаем внутри сексуального акта трепет и вздохи бесконечности, то считаем партнера вещью – источником сексуального удовольствия – и стремимся исключительно к власти (обладанию) над ним, а не к тому, чтобы ощутить в миг встречи смысл собственного бытия. Мы путаем экстаз и «кайф», постоянно подменяя первое вторым.

Встреча, трепет и экстаз сугубо индивидуальны, как отпечатки пальцев. Для Данте на всю жизнь осталась значимой мимолетная встреча с девочкой (ему было девять лет, ей – восемь). Сезанн всю жизнь писал одно и то же дерево, Моне – собор в Руане… Кто-то испытывает трепет, читая стихи Бродского, кто-то Хармса…

Место работы и творческий трепет – вещи разные. Но все же будничная работа необходима не только для выживания. Это тренировка ежедневного столкновения с миром, а без этого столкновения не отличишь экстаз от будничной реальности. Монотонность будней делает ценностью яркие мгновения Встречи. Не будешь трудиться – не сможешь почувствовать чудо.

Не сталкиваясь с реальностью, автоматически (без затраченных собственных усилий) невозможно почувствовать и предназначенную лично тебе Встречу. Чаще всего выясняется, что бегство в «тайгу»: к острым ощущениям, в попытку создать для себя необычную, романтическую реальность – оказывается бессмысленным, как и всякий наркотик.

Блудный сын из Евангельской притчи понимает истину, только когда возвращается домой. Наше призвание, смысл жизни, Встреча, предназначенная для нас Небытием, почти всегда ждет нас дома или на работе – в реальности, которая изначально была предназначена для нас.

Опыт любви постижим только через опыт обнаружения любви в том, что ты не любишь – это и есть опыт смирения, через который Коллоди проводит своего героя для того, чтобы тот стал человеком.

«Любить чужие стройматериалы», наверное, и не нужно, но вот охранять их (как Пиноккио охранял чужой сад) стоит! Стоит именно потому, что хозяин стройматериалов – тоже человек, такой же, как вы, и с точно такими же амбициями. А это значит – его и других таких же людей можно научиться, если не любить, то по крайней мере уважать.

Не научишься этому – не сможешь научиться бдительности – искусству впускать в себя тот самый трепет, который и твой, и не твой одновременно.

Надо ли выбирать между творчеством и работой ради заработка

Мне 28 лет. Параллельно с обучением в университете и работой постоянно читал, анализировал и писал прозу. Это приносило и приносит мне много удовольствия.

Проблема в том, что творчество забирает значительную часть времени и креативных ресурсов и дает очень мало отдачи. За 12 лет написанные мною произведения издательства в большинстве игнорировали, был опубликован только один рассказ. Поэтому я боюсь, что вся работа в некотором смысле напрасна. Как вы считаете, стоит ли продолжать заниматься литературой? Возможно, стоит ограничить себя в этом виде творчества в пользу того, что может дать более ощутимый материальный результат?