Поскольку он не предложил мне сесть, я сама пододвинула к столу свободный стул и уселась.

Неприветливый участковый молча смотрел на меня. Я тоже помолчала. Интересно, долго ли мы будем играть в молчанку?

– Александр Филиппович, я ищу данные, которые помогли бы найти преступника. Возможно, эти две смерти, Сосновского и Трифонова, связаны между собой. Поэтому прошу вас рассказать, что уже известно следствию по делу Трифонова.

– Милая девушка, – наконец-то снизошел до разговора со мной краснолицый участковый, – документ, удостоверяющий личность, у вас при себе имеется?

– Вот, пожалуйста. – Я протянула ему лицензию.

Он долго ее изучал, потом вернул мне. Какое-то время он сидел, словно обдумывая что-то.

– Так, а я что-то не понял, это кто ж частный детектив?

Я тоже не поняла, он придуривается или на полном серьезе? Но как ни в чем не бывало ответила:

– Я частный детектив.

– Вы? И что же вы делаете?

– Преступников я ловлю.

– И как же это вы их ловите? У вас что, группа захвата имеется?

– Нет, группы захвата у меня нет, прикрытия тоже. Вернее, и захват, и прикрытие – все осуществляю я сама, в одном лице.

– Так, гражданка Татьяна Александровна Иванова, а паспорт у вас собой?

Я молча отдала ему паспорт. Он перелистал страницы и посмотрел на меня.

– Милая девушка, это кто же вам такое сказал?

– Что вы имеете в виду, Александр Филиппович?

– Да вот то и имею: никто Аркадия Алексеевича не убивал.

– А что, разве он жив?

– Он умер. Подчеркиваю, умер. Но это не значит, что его убили, вам понятно?

– От чего же наступила смерть Трифонова?

– Да от чего угодно. Вам известно, что Аркадий Алексеевич уже не паренек был? От старости он умер, от старости.

– Хорошо, а почему же тогда в доме перевернуто все вверх дном?

– Мы сейчас о чем тут толкуем? О естественной, – он подчеркнул это слово, – смерти престарелого человека или о порядке в доме? А? Так или не так?

Конечно. Так-то ведь спокойнее будет, если не заметить, что квартиру перетрясли. Смерть смертью, а беспорядок беспорядком. Как говорится, мухи отдельно, котлеты отдельно. А ты, Танечка, небось подумала, что участковый согласится признать состав преступления? Размечталась!

– Александр Филиппович, вы хотите сказать, что Трифонов сам себе устроил весь этот беспорядок, перевернул все вверх дном, а потом взял и отправился в лучший из миров?

В этот момент дверь без стука открылась и в кабинет вошла очень решительная на вид женщина.

– Филипыч, это что ж такое получается? – грозно воззрилась она на участкового. – Ты когда же найдешь того лихоимца, который кожаное пальто с моей внучки в подъезде снял? Уже полгода прошло!

– Ты, Семеновна, потише. Чего врываешься без стука? Видишь, занят я, у меня на приеме частный детектив сидит. Из самого Тарасова приехал человек.

– Это какой такой детектив? Вот эта барышня, что ли? Ты мне, Филипыч, зубы не заговаривай! Уж небось в документах своих отписал, что кража раскрыта. А только как у внучки пальто не было, так и нет!

– Пусть твоя внучка не прогуливается в час ночи. Так и пальто, и сама в целости будет. Ты давай иди, Семеновна, иди, не мешай работать. Потом поговорим.

– Ишь, занятой какой! Вот я на тебя жалобу напишу, будешь знать.

– Иди, иди.

Женщина вышла и в сердцах хлопнула дверью. Я поняла, что мне тоже незачем зря время терять. Все равно этот деревенский детектив, если что и знает, мне не скажет. Хотя, скорее всего, он и не знает. Вот кража пальто, каких-нибудь запчастей или чего-то подобного – это еще в его компетенции. Да и то результат нулевой. Я встала с места.

– Что же, Александр Филиппович, спасибо вам за информацию, вы мне очень помогли.

Он даже не заметил иронии в моем тоне.

– Теперь-то, милая девушка, вы поняли, что ни о каком таком убийстве и речи нет?

– Конечно, поняла. Спасибо, вы меня убедили. До свидания.

Я открыла дверь кабинета и вышла. Если он еще раз назовет меня «милая девушка», то я…

В коридоре стоял Никита.

– А я вас ждал. Я слышал ваш разговор с Филипычем.

– Он всегда такой? Делает вид, что не понимает, о чем ему говорят.

– У него такая манера. Ему бы дослужиться до пенсии, а дальше хоть трава не расти. Татьяна, а ведь был у нас чужой.

– Ты его видел? – быстро спросила я.

– Видел. Мама пришла к дедушке в полдень, а я был там утром. Только я в дом не заходил. Я пошел в душ, хотел освежиться. Вдруг вижу: из дома выходит мужик.

– Как он выглядел?

– Не старый еще. Высокий, темные волосы, а лоб почти лысый. Глаза как у лягушки, навыкате.

– Во что был одет?

– В джинсы. Еще ветровка на нем была, такая темно-синяя. Мокасины.

– Ветровка была застегнута?

– Вроде бы расстегнута.

– Никита, мне надо поговорить с доктором, который осматривал тело Аркадия Алексеевича.

– Пойдемте, тут недалеко.

Мы действительно очень быстро дошли до лаборатории морга. Никита постучал, дверь открыл худощавый мужчина лет тридцати пяти. Я представилась, сразу показала лицензию, наученная опытом общения с участковым. Но доктор отмахнулся.

– Зачем мне ваш документ? Здесь никакой государственной тайны нет. Умер Трифонов от обширного инфаркта.

– Что, по-вашему, могло его спровоцировать?

– Да все, что угодно. Жара, к примеру, или высокое давление.

– Испуг тоже мог?

– Естественно, сердце-то слабое, сосуды тоже никуда не годятся.

– Скажите, а были на теле следы борьбы? Ссадины, царапины, кровоподтеки?

– Была гематома в районе затылка.

– Какова ее природа?

– Скорее всего, это результат падения. Ушиб, попросту говоря. Он ведь упал на спину.

– Спасибо вам за информацию. До свидания.

Мы вышли на улицу.

– Слушай, Никита, поехали с нами в Тарасов, поможешь составить фоторобот.

Мы приехали в Тарасов, и я сразу отвезла Никиту в отделение. Любе я сказала, чтобы сидела в машине и дожидалась нас.

Дверь в кабинет Кири была приоткрыта, и там, по-видимому, шел допрос. В щель был виден Недорослев, напротив него сидел щуплого вида молодой человек с физиономией, покрытой множеством царапин.

– Вот твои отпечатки, – вещал Недорослев, – они точь-в-точь совпадают с теми, которые ты оставил в угнанной машине. Может, сразу признаешься?