– А-а, – протянул Степа. Он сунул в рот трубку, подумал и изрек: – Смотри, чтобы тебя там не убили.

С этим напутствием Максим Александрович Басаргин и покинул трудовой дворец.

Небеса спохватились, что на дворе сентябрь, а погода все еще хорошая, и разразились слезливым выматывающим дождем. Опалин и Басаргин спрятались под деревом где-то в районе Мещанских улиц и ждали, когда с неба перестанет течь. Максим Александрович был не в духе – он не послушался Вари и не взял с собой утром зонтик, из-за чего сейчас порядочно промок. К тому же его городские ботинки не могли смириться с отсутствием тротуаров, а земля от дождя раскисла и покрылась лужами. Цивилизация еще не добралась до этих мест, где в деревянных домиках ютился в основном рабочий люд. В конце улицы стояла нетронутая церковь с высоким шпилем, Максим Александрович смотрел на нее и думал, будет ли она на прежнем месте лет через десять, а то и раньше. Опалин молчал, и понять, о чем он думает, было невозможно. Басаргин не любил излишне болтливых людей, но сейчас дождь и безмолвие спутника действовали ему на нервы.

– А почему мы к ним идем? – спросил он, чтобы завязать разговор.

– В смысле? – хмуро спросил Опалин.

– Я думал, вы просто вызываете на опознание тела в морг. И все.

– И как ты себе это рисуешь? Человек, может, ждет сына или брата, надеется, что он еще живой, а я сразу – в морг? Так нельзя. Надо сначала убедиться, что мы не ошиблись. Может, это чужой труп. Да мало ли что…

«Нет, тут не только деликатность, – подумал Басаргин, скользнув взглядом по лицу собеседника, – но и что-то еще. Как там говорил Беспалов – прежде всего проверяют ближний круг, поэтому большинство убийц, которые действовали по личным мотивам, ловят сразу? Ты просто хочешь посмотреть, что за обстановка в доме, не могли они сами его прикончить, и вообще…»

– Я тебе мешаю? – спросил он.

– Пока – не очень, – спокойно ответил Опалин.

Дождь кончился. Они выбрались из укрытия и зашагали по дороге. «Пропали ботинки, черт возьми, – с досадой думал Басаргин, – сапоги надо было надеть. Вон, идет же он в сапогах, и ему хоть бы что».

Дом, к которому они направлялись, имел вид совсем деревенский, и Басаргин сразу же понял, что в нем нет ни водопровода, ни канализации. Но от писателя также не укрылись кокетливо расшитые занавесочки и растения в горшках, которые в изобилии стояли на подоконниках.

Из-за угла вразвалку вышел бело-рыжий котище со встопорщенными усами, сверкнул глазами на Опалина и просочился в какую-то щель. Прислушавшись, Басаргин услышал курлыканье голубей на чердаке и подумал, что там, должно быть, находится голубятня.

В следующее мгновение из двери вылетела девушка с веником и с криком «Кыш! Брысь отсюда!» стала бегать возле щели, в которую пролез кот, и совать в нее веник. С протестующим воплем враг бежал. Миг – и он скрылся в зарослях лопуха, только листья закачались на стеблях.

– Вот ведь гад! – пожаловалась девушка невольным свидетелям этой сцены, отбрасывая со лба волосы. – Это соседский, чтоб его… Лезет на чердак, а потом голубей душит. Вам кого? – спохватилась она, разглядев петлицы на форме Ивана.

– Я Кирпичниковых ищу. Помощник агента угрозыска Опалин, это со мной. – Он кивнул на Басаргина.

– Вы его нашли? – спросила девушка после паузы.

– Вас как зовут, простите?

– Да Соня я… Софья Кирпичникова. Вы же насчет брата моего? Он домой не вернулся. Я в милиции заявление написала…

Она говорила быстро, постоянно делая какие-то жесты – то перекладывая веник из руки в руку, то поправляя волосы, то теребя одежду. Лицо некрасивое, глаза очень близко поставлены, подбородок срезанный, волосы русые, мысленно отметил Басаргин. На ней была ношеная пестрая кофточка и коричневая юбка, очевидно, домашняя.

– Кажется, опять польет, – проворчал Опалин, косясь на небо. – Давайте войдем в дом.

Они вошли, и тотчас же снаружи зашуршал, заструился дождь. В комнате было очень чисто, бедновато, но уютно. Пока писатель отвлекался на осмотр обстановки, Опалин застыл на месте, глядя на ружье, лежащее поперек стола.

– Это Колькино, – сказала Софья и, уверенной рукой взяв ружье, повесила его на гвоздь.

Бросив взгляд в окно, Басаргин увидел, что за домом расположен целый огород.

– Сколько человек тут живет? – спросил Опалин.

– Сами посчитайте, – не без вызова ответила девушка. – Я, Колька да бабушка с дедом. – Но она тут же спохватилась, что перегнула палку, и попыталась загладить свой промах. – Чаю хотите?

Басаргин покосился на Опалина и, угадав, что соглашаться по каким-то причинам нельзя, степенно произнес: «Нет, спасибо». Где-то поблизости скрипнули половицы.

– Это бабушка, – опередив вопрос гостей, сказала Софья. – Дед не ходит. Лежачий он.

– А огородом кто занимается? – не удержался писатель.

– Я и занимаюсь. А что? Иначе никак. До ближайшей кооперативной лавки знаете сколько тащиться…

– Соня, – сказал Опалин, – нам бы на фото вашего брата взглянуть… Описание его я читал, но нужно фото.

– А, хорошо, – протянула девушка и стала сражаться с ящиками шкафа. Басаргин видел, как двигаются под ситцем блузки ее худые ключицы, и ему стало ее жаль. «Пожалуйста, – думал он, – пожалуйста, пусть это будет не он».

– Вот, – объявила Соня, поворачиваясь к ним, – это его последняя фотография.

Опалин бросил на нее взгляд и понял, что это и впрямь последняя, на которой Николай Кирпичников предстал живым. Но Соня стояла и ждала, по-видимому, что он возьмет карточку. Он взял снимок и передал его Басаргину.

– Вы написали, что брат ушел из дома ближе к вечеру и с тех пор вы его не видели, – начал Опалин. – Верно?

– Да… да.

– Чем занимался ваш брат?

Соня поняла – и лицо ее разом побледнело, словно вся кровь отхлынула от него.

– Нет, – пробормотала она, тряся головой, – нет…

– Сядьте, – сказал Опалин.

Она едва слышала его слова, но он пододвинул стул, и машинально она опустилась на него. Не зная, куда девать снимок, Басаргин положил его на стол.

– Я кое-что читала про угрозыск, – заговорила Соня безжизненным голосом, – вы не занимаетесь несчастными случаями. Его убили?

Опалин не стал уточнять, что иногда им приходится заниматься и несчастными случаями тоже – это было несущественное и никому здесь не нужное уточнение, – и просто сказал «да».

– Как? – сдавленно спросила она, словно голос ей отказывал.

– Зарезали. – Иван благоразумно удержался от описания подробностей. – Вам или кому-то из близких придется приехать для опознания тела.

– Я знала, я знала, – забормотала Соня, раскачиваясь на стуле, – я знала, что она не доведет его до добра. Я ему говорила! – Она зарыдала. – А он меня не слушал! Он никогда меня не слушал…