еще одна татуировка. Судя по цвету, довольно старая. Но в первую нашу встречу ее там точно не было. Я бы точно запомнила. Потому что эта птица с широким размахом крыла подозрительно похожа на коршун

Глава 27

Проследив за моим взглядом, Максим заметно смущается и резко одергивает рукав. Вряд ли его смущение связано со степенью оголенности, по крайней мере, те качки в слишком откровенных плавках только радуются женскому вниманию. А это значит… что я права? На татушке действительно коршун?

Если бы не странная реакция Горского я бы так и пребывала в уверенности, что мне показалось. Ну или поверила бы, что птица никак не связана со мной. Легко. Ему бы даже убеждать меня не пришлось. Не после того, как он своими действиями дал мне понять, что “семь лет назад ничего не произошло”.

Но тем не менее, он испугался… Или смутился. Сейчас я даже не берусь разгадывать его эмоции. Уже сам факт, что он хоть как-то отреагировал на мой взгляд, говорит о многом.

У меня было лишь пару мгновений на то, чтобы рассмотреть черный рисунок, но этого хватило, чтобы понять, что птица там представлена не в милой-доброй версии “Ну какой же ты коршун? Скорее Птенчик”, а как самый настоящий хищник.

Ну-ну, можно подумать, это я его бросила тогда и исчезла из его жизни! Это мне впору было набивать тату с его именем на своей пятой точке! К счастью, я слишком боюсь боли. А еще я была беременна. А еще… имени его я как раз и не знала!

Одни сплошные “но”. А злится почему-то именно Горский.

Пока я в красках представляю какие татуировки можно набить с новыми данными об отце моего ребенка, Максим сажает Алину на бортик и проигнорировав небольшую лесенку, ловко подтягивается на руках и садится рядом с ней.

Перекатывающиеся под тонкой тканью футболки мышцы мигом притягивают взгляды. Мечтательные — от отдыхающих девиц и раздраженные от тех самых качков. Может, им приплатить за то, чтобы они устроили ему “темную”? Не зря же они денно и нощно потели в спортзале…

Моей задумчивости эти двое не замечают и продолжают болтать о чем-то. Сейчас мне даже хочется, чтобы Малинка “сдала” меня и похвасталась ему, что у ее отца татушка в виде дерева. До сих пор боюсь представить последствия, но в то же время меня так и подмывает смыть самодовольную ухмылку с его лица.

Дочери моей он понравился! То же мне достижение! Она, может, из-за отсутствия фигуры отца в своей жизни и тянется к мужскому полу. Если бы те качки решили учить ее плавать, она бы точно так же на них реагировала.

На этом месте здравый смысл, наконец, вмешивается в мой бессмысленный внутренний монолог и я протяжно вздыхаю. Во-первых, я бы ни за что не подпустила каких-то левых мужиков к дочери. А во-вторых, с чего бы этим самым “левым” мужикам лезть к чужой девочке?

Вот это и настораживает… Для Максима Алина — абсолютно чужой ребенок. Он не знает, что она его дочь. Со мной он явно не хочет иметь ничего общего. Тогда почему? Почему он так тянется к ней? Просто от скуки? Чтобы насолить мне?

Господи, я наверное, никогда не пойму этого мужчину. Не уверена, что он и сам себя понимает, если честно. Потому что всего действия последних дней абсолютно противоречат его же словам.

Если семь лет назад “ничего не было”, тогда почему он всячески пытается возродить во мне все те болезненные воспоминания??

В общем, к тому моменту как я выбираюсь из бассейна (по лесенке, разумеется), мне хочется, словно тот самый грозный коршун с его татуировки, выхватить свою дочь из его рук и переехать в другой отель. Да хоть лично в пентхаус к Саиду! В данный момент я даже на роль пятнадцатой жены шейха согласна, лишь бы оказаться подальше от босса.

Но Вселенная, как и моя дочь, снова не на моей стороне. И если к ударам от первой я уже привыкла, то предательство Алины заметно расшатывает мою нервную систему.

— Мааам, мы голодные, — весело сообщает она.

Вряд ли под “мы” она подразумевает себя и Месье Колбасье, который остался в нашем номере. Хотя честно признаюсь, ее плюшевого кота я бы с куда большим удовольствием накормила.

— Аниса говорила, что между обедом и ужином здесь есть что-то вроде полдника.

— Так он только в четыре, — напоминает Горский. — Еще сорок минут ждать. Можно перекусить здесь, в кафе.

“У богатых свои причуды, — мысленно вздыхаю.” Не вижу смысла тратиться на кафе, если у нас и так пакет “все включено”. Тем более, судя по вывеске, там один фастфуд!

Второй аргумент я привожу вслух и тут же нарываюсь на двойную волну возмущения.

И если Алина ограничивется лишь насупленным вглядом, то Горский не упускает случая высказать свое очень важное мнение:

— А на шведском столе нас что ждет, по-вашему? “Снэкс” это не ужин, а просто перекус. Та же выпечка и напитки.

— Я хочу курасан! — твердо заявляет Алина. — И йогурт! Клубничный. Или яблочный. Маам, а здесь, вообще, есть яблоки?

— Здесь есть все, — уверенно отвечает Максим. — Кроме курасанов разве что… Но мы можем разрезать обычный круассан и положить туда немного курицы. Отличный курасан получится.

Алина начинает громко смеяться, а я лишь закатываю глаза. Не то, чтобы это было для нее сложным словом, но иногда, особенно когда волнуется, она прибегает к “детским” названиям привычных слов. Причем, когда я ее исправляю, частенько нарываюсь на “ну мааам, ты же меня поняла”. А Максиму она преданно смотрит в глаза и лепечет:

— Я имела в виду круассан с шоколадом. Не люблю курицу, беее!

— Как скажешь, принцесса, — покладисто кивает Горский и уже мне бросает: — Ну что, идем? А то сейчас все курасаны разберут!

* * *

Друзья, глава была написана при температуре 38.5, так что если в тексте встречаются герои из других книг или, вообще, инопланетяне, прошу понять и простить))

Глава 28

Ткань моей туники мгновенно промокает и неприятно липнет к телу. Стулья в этом кафе пластиковые, поэтому большинство посетителей не утруждают себя какой-либо одеждой, но мне как-то не по себе от мысли, что придется сидеть в одном купальнике рядом с Горским. Да и надо все-таки уважать культуру страны, в которой мы находимся. И пусть, судя по разлетающейся речи, отдыхают здесь в основном наши