Галина, Сергей, четверо братьев и их жены оказались дружелюбными, приветливыми людьми. Всего в семье подрастало восемь детей: две девочки и шесть мальчиков, каждого из которых ждала судьба воздушного акробата. Подростки уже начали выступать вместе с родителями. Сергей сразу внушил симпатию: он обладал живым чувством юмора, а одну из принесенных гостем бутылок сразу спрятал, сказав, что незачем понапрасну тратить добро на его братьев. Вторую бутылку, как и несколько других, осушили за обедом. За столом царила теплая атмосфера семейного уюта и взаимной любви, так что свой первый День благодарения во Флориде Николас и мальчики провели замечательно.

Как только пиршество подошло к концу, Тобиас и Катя вышли на улицу и в вечерней темноте присели на скамейку, чтобы поговорить о важном. Катя призналась, что мечтает однажды уехать из цирка, жить нормальной жизнью в своем доме и иметь семью. Тобиас ничуть не удивился, однако девочка вздохнула и сказала, что, узнав о желании дочери, родители очень расстроятся: они обожают цирк и о другой судьбе не мечтают. Кате же хочется большего.

– А чего желаешь ты? – спросила она, серьезно глядя на друга. Тобиас задумался.

– Сам не знаю. Не знаю ничего, кроме одного: очень хочу однажды вернуться в Германию. – От этих слов вновь нахлынула тоска по дому, дедушке, Марианне и школьным друзьям.

– А я останусь здесь, – твердо заявила Катя. – В Америке, но не во Флориде. Мы ездили в Нью-Йорк, и город мне очень понравился. Сезон обычно открывается в «Мэдисон-сквер-гарден», и это бывает прекрасно! – Голубые глаза вспыхнули восторгом. – Возвращаться в Прагу не хочется, там скучно. Мама скучает по родине, а я ни капельки. Здесь намного лучше. – Тобиас пока не знал, так это или нет, он жил в Америке совсем недолго и судить не мог. Но в одном он не сомневался: Катя очень ему нравилась. Они поговорили еще немного, и он ее поцеловал. Головы закружились, однако ни Тобиас, ни Катя не признались, что для каждого этот поцелуй – первый в жизни. Второй получился уже увереннее. Оказалось, что целоваться надо уметь, и оба твердо решили научиться. Они все еще совершенствовали мастерство, когда из-за трейлера неожиданно появился Лукас, увидел, что происходит, и потрясенно замер, а придя в себя, захихикал и убежал, чтобы поскорее поделиться новостью с Рози.

– Как глупо! – презрительно воскликнула та. – Если папа узнает, то страшно разозлится. Кате запрещено целоваться с мальчиками. Папа постоянно твердит, что не потерпит, чтобы она вела себя, как «цирковая потаскушка». Правда, я не знаю, что это значит.

– По-моему, они очень друг другу нравятся. Не надо никому говорить, – задумчиво заметил Лукас. Рози согласилась и заставила приятеля поклясться на мизинцах, как ее научили в школе. Зимой цирковые дети ездили на автобусе в городскую школу, а во время гастролей занимались с педагогами, которых специально нанимало руководство цирка. Эти уроки Рози нравились больше, потому что учителя меньше задавали на дом. Правда, время от времени мама устраивала дополнительную проверку знаний. Ей хотелось дать дочке приличное образование, хотя сама Рози считала учебу делом скучным.

В этот вечер фон Бингены вернулись домой сытыми и довольными. Николас выпил несколько бокалов вина, впервые за долгое время расслабился и отдохнул душой. Успел сыграть с Сергеем партию в шахматы и выиграл, дружески побеседовал с его братьями. С гостями взрослые говорили по-немецки, а между собой по-чешски, в то время как все дети общались по-английски. Семейный праздник удался на славу, и Николас был искренне тронут вниманием. Одиночество отступило, ведь появились новые друзья. Сергей выразил желание посмотреть, как он работает с лошадьми. Основной интерес вызывал, конечно, Пегас: о крупадах в исполнении великолепного липициана уже ходили легенды. Говорили даже, что конь умеет летать. Новое имя стремительно приобретало известность.

– Хорошие люди, – заключил Николас, когда все трое вернулись в свой трейлер. Скромное жилище уже не казалось таким унылым, как прежде, ведь рядом жили друзья. Тобиас лишь посмотрел на отца странным восторженным взглядом и молча кивнул. Лукас захихикал. Он не сказал брату, что видел, как они с Катей целуются. Сам же Тобиас не замечал ничего вокруг. Словно в забытьи, почистил зубы, надел пижаму и лег в постель. Он безоглядно влюбился. А Лукас, по заведенному обычаю, пошел к отцу, чтобы поцеловать его на сон грядущий. Николас сидел на кровати и писал письмо Паулю – рассказывал о своем первом Дне благодарения. Ничего подобного до сих пор с ним не случалось. Праздник прошел в компании шестерых мужчин, выступавших на трапеции под куполом цирка, и их жен – тоже воздушных гимнасток. Трудно было подобрать слова, чтобы описать впечатления, но этот вечер изменил жизнь.

– Спокойной ночи, папа, – пожелал Лукас и чмокнул отца в щеку. – Может быть, я стану не клоуном, а акробатом на трапеции. – Он зевнул и, полусонный, пошел к себе, словно других вариантов в его будущем не существовало вовсе. Николас посмотрел вслед младшему сыну, подумал о том, как стремительно изменяется все вокруг, вздохнул и спросил себя, что же еще их ждет. Если бы можно было предвидеть будущее! Но пока обстоятельства складывались удачно: достаточно и того, что удалось укрыться от надвигавшейся на Европу бури.

Каждый год, на Рождество, цирк выступал в Сарасоте, чтобы порадовать местных жителей, а заодно отточить новые номера. Разумеется, руководство пригласило Николаса участвовать в представлении и на рекламу не поскупилось. «Граф с летающими лошадьми Пегасом и Афиной» – кричали яркие афиши. Фотограф сделал несколько чрезвычайно удачных снимков: Пегас парил в воздухе, исполняя крупаду, а Николас во фраке и котелке гордо восседал верхом. Когда же эффектный номер появился на манеже, зрители пришли в неописуемый восторг. В заключительном параде-алле Ник Бинг выехал верхом на Пегасе, а Тобиас появился на Афине. Оба победно махали шляпами ликующей толпе. Новый герой покорил и женщин, и мужчин. Дам привлекла элегантная красота артиста, а джентльменов восхитило его мастерство в обращении с липицианами. Аттракцион прошел с оглушительным успехом, к огромной радости Джона Ринглинга Норта. Президент цирка наблюдал за выступлением из первого ряда и назвал номер безупречным. За кулисами триумфатора горячо поздравили коллеги.

Отработав, Ник Бинг отдыхал в ожидании финального шествия, когда конферансье объявил, что в заключительном номере программы выступит семья Маркович. Николас вышел из-за кулис и остановился на краю манежа, чтобы понаблюдать за Кристианой. Ему доводилось видеть, как под руководством отца гимнастка тренируется на низко натянутой проволоке, однако работу под куполом цирка он застал впервые. В напряженной тишине девушка грациозно поднялась по канату и остановилась на крошечной платформе под самой крышей. Оркестр заиграл прекрасную мелодию из «Лебединого озера» Чайковского, однако музыку Николас почти не слышал: внимание целиком сосредоточилось на миниатюрной фигурке, легко переступившей с платформы на проволоку.

Взгляд инстинктивно скользнул вниз. На манеже оставались рабочие, в инвалидном кресле сидел отец, а непосредственно под проволокой стояли братья – очевидно, чтобы попытаться поймать сестру в случае неудачи. Но страховочной сетки видно не было. Заметив это, Николас перестал дышать, снова поднял взгляд и, забыв обо всем на свете, больше не отвлекался. Невесомая фея гипнотизировала спокойной плавностью движений; она словно плыла по воздуху без опоры, шагая ровно, легко и в то же время уверенно. На огромной высоте проволока терялась в пространстве, и девушка парила с улыбкой, наслаждаясь одной ей ведомым ощущением полета.