– Вы называете его мальчиком, – подсказал Исмир, с каким-то вивисекторским интересом наблюдая за этой сценой. От него теперь исходил едкий и всепроникающий аромат лимонного эвкалипта – превосходства. И еще горько-соленого камфорного розмарина, спиртовой настойки чистотела.

Я нахмурилась. Исмир как будто ощущал себя виновным, корил себя за что-то. Вот только за что?

Петтер не поднимал взгляд, и я досадливо прикусила щеку. Разумеется, для влюбленного юноши невыносимо понимать, что он для меня мальчишка!

– Простите меня, Петтер, – попросила я.

Он нехотя кивнул, но его запах не изменился, в него лишь вплелась коричная нотка досады.

Исмир ухмыльнулся, скрестил руки на груди, наслаждаясь представлением. Это взбесило меня настолько, что я сделала глупость: шагнула к Петтеру и, стянув перчатку, ласково коснулась его щеки.

Он дернулся и ошарашенно вскинул голову.

– Госпожа Мирра? – нерешительно пробормотал Петтер, жадно всматриваясь в мое лицо.

– Тсс, – попросила я, прикладывая палец к его рту.

Мальчишка – нет, юноша, нужно привыкать даже про себя называть его так! – сглотнул, но противиться не посмел. А я, даже спиной ощущая потяжелевший взгляд Исмира, поднялась на носки и, коснувшись губами лба Петтера, попросила снова:

– Простите меня!

– Да! – шепнул в ответ он, и от ликующего, полного надежды и сладкого предвкушения аромата мимозы у меня сжалось сердце.

И тут же Исмир оказался рядом и, до боли стиснув мой локоть, дернул меня к себе.

– Госпожа Мирра, – в голосе его звенели льдинки, – оставим шутки. У меня к вам имеется разговор. Наедине.

– Хорошо, – согласилась я, стараясь не ежиться. Странно, буквально полчаса назад мне совсем не было холодно! – Петтер, будьте добры, соберите мне несколько пористых камушков наподобие этого.

Наклонившись, я подобрала кусочек известняка и протянула его Петтеру. От него пахнуло жгучей и шершавой коричной корой, но пререкаться он не стал. Молча взял с моей ладони камушек и двинулся прочь.

Исмир хмыкнул и бросил:

– Щенок!

Я проводила Петтера взглядом (надо же умудряться печатать шаг даже на столь неподходящей поверхности!) и повернулась к Исмиру:

– Прошу вас, не вмешивайте Петтера в наши с вами дела! Зачем вы над ним издеваетесь? Он тут совершенно ни при чем.

– Вы беспокоитесь о нем так, словно он ваш сын! – заметил Исмир, непринужденно усаживаясь на валун (брр, ледяной!) и беспечно покачивая ногой.

– В каком-то смысле так и есть, – признала я, подавляя невольное раздражение. Стоя в присутствии Исмира, рассевшегося на камне, я чувствовала себя школьницей у доски. Пришлось отойти в сторону и опереться на перила лестницы.

Слава богам, Петтер не мог нас слышать. Исмир усмехнулся, явно подумав о том же.

– Он юный восторженный болван! – неожиданно жестко произнес он. – И строит из себя дурака перед вами…

– А вы не можете удержаться, чтобы не вонзить в него когти! – сердито закончила я. – Какое вам вообще до этого дело?!

Исмир криво ухмыльнулся.

– Это не столь важно. Я искал вас, чтобы еще раз допросить.

– Допросить? – удивилась я, поднимая брови. – И о чем же?

– Помнится, вы уверяли, что от убитого мэра пахло валерианой, – почему-то издалека начал Исмир. Взгляд его – пристальный, неприятный – заставил меня подобраться. И противный запах рыбьего жира – подозрение – облаком повис в воздухе.

– Да, – подтвердила я и наконец догадалась: – Вы хотите сказать, что нашли, где убийца ее взял?

– Именно так, – подтвердил Исмир, гибко поднимаясь с камня. Он шагнул вперед, скалою навис надо мной и поинтересовался обманчиво спокойно: – Господин Фрост, аптекарь, утверждает, что вы накануне заказали у него большую партию экстракта валерианы. Надеюсь, вы сможете объяснить, зачем он вам так срочно понадобился!

Лицо у него при этом было такое, словно он только и ждал признания невесть в каких преступлениях. И розмарин с эвкалиптом – пытливость – били в нос горьковато-возбуждающим ароматом.

– Хм… – Я подавила порыв отодвинуться подальше. Вдруг захотелось окликнуть Петтера, только бы не оставаться наедине с драконом. Кажется, я излишне расслабилась и доверилась тому, кому доверять не стоило ни в коем случае. Призвав на помощь все хладнокровие, на которое была способна, я уточнила иронически: – Хотите сказать, я сознательно навела вас на собственный след?! Вы считаете меня настолько недалекой?

Однако дракона это не обескуражило. Ладан и смолы вокруг него словно гремели грозовыми раскатами.

– Я считаю, – предельно жестко начал он, – что вы затеяли какую-то сложную и рискованную игру, смысла которой я пока не понимаю. Но, будьте уверены, пойму!

С каждым словом Исмир приближался ко мне, заставляя отступать и отступать. От него пахло сухим, горьким и крепким лекарством – деревом уд – из тех, которые заставляют глотать, зажимая нос.

Обвиняющие слова, будто гвозди, вонзались в мою бедную голову. В конце его тирады я почти вжалась в скалу, чувствуя спиной холод и влагу камня.

Бежать было глупо: даже сытый хищник погонится за убегающей ланью, но ничего поделать с собой я не могла. Инстинкт вынуждал спасаться.

– Расскажите мне все! – потребовал Исмир. От его рыка у меня перехватило дыхание. – Все!

– Я ничего не знаю! – возразила я, но собственный голос показался мне слабым и неубедительным.

Исмир недобро усмехнулся.

– Вы запираетесь? – почти ласково уточнил он, проводя указательным пальцем по моей шее. Шарф оказался плохой защитой, и вот уже ветер подхватил и унес прочь его обрывки. А Исмир почти вжимал меня в скалу своим телом.

– Нет, – прошептала я, чувствуя, как ноготь (или коготь?) дракона давит мне на ямку у основания шеи, там, где учащенно бьется жилка. – То есть да…

Успокаивающая мысль, что он просто меня запугивает, растаяла снежинкой в ладони.

– Так да или нет? – в этот момент Исмир ужасал, как ужасает неумолимая стихия. Всегда невозмутимый, как вечные льды, сегодня он словно с трудом балансировал на краю, едва не срываясь в пропасть ярости.

– Оставьте меня в покое! – потребовала я, собрав остатки сил. – Вы ведете себя нелепо!

– Нелепо?! – переспросил он с такой мертвенной угрозой, что я запоздало поняла свою ошибку. Куда безопаснее дразнить убежавшего из клетки льва!

Исмир второй рукой сжал мое плечо и наклонился еще ближе, будто раздумывая: ударить – или впиться поцелуем в беззащитную шею. Густой, смолистый, горько-сладкий аромат – как кедровая живица вперемешку со жженым ванильным сахаром.

Я смотрела в пылающие ледяной яростью глаза, ощущала прикосновение его пальцев к шее, мягкость манжеты рубашки…

«Сейчас он меня убьет, – сонной рыбой проплыла в голове вялая мысль. А потом меня осенило запоздалое: – Валериан!»

Я напряглась, уперлась обеими ладонями в грудь Исмира, тщетно пытаясь его оттолкнуть. Прижимаясь щекой