За праздничным столом еще оставались гости, среди которых был местный околоточный Климент Сильвестрович Челышков. Он и разнял сцепившихся братьев. Проявив прозорливость, Челышков препроводил Сидора в кутузку, где тот провел последнюю в своей жизни ночь. Вы уже слышали…

Здесь Дмитрий Данилович отвлекся от исписанных листочков:

– Дорогая! Я хочу Климента Сильвестровича свидетелем защиты вызвать. Как думаешь, прокурор не станет возражать? В положенные сроки я его не заявил…

Тарусова пожала плечами. После бессонной предыдущей ночи, после всех злоключений вчерашнего дня княгиня спала как убитая, даже сновидения ее не беспокоили. Однако проснулась с сильной головной болью, словно не Диди, а она выпила вчера полбутылки коньяка. Сам же князь был на удивление бодр, с непривычных для него восьми утра расхаживал по спальне в халате, а когда Сашенька открыла глаза, принялся вслух репетировать будущую речь.

– Надеюсь, не станет, – ответил сам себе Дмитрий Данилович. – Так… На чем остановился? Ах да… Господа присяжные! Господин судья! Вы помните показания околоточного Челышкова? Утром следующего дня, прежде чем выпустить Сидора из кутузки, Климент Сильвестрович провел с ним воспитательную беседу. Муравкин-старший был полон раскаяния и дал клятву, что непременно извинится перед Осетровым и братом. Но… Увы и ах! Наглые притязания старшего приказчика давно вызывали у Осетрова понятное раздражение. Мечта Сидора стать компаньоном не была подкреплена ни профессиональными навыками, ни денежными возможностями. После инцидента на крестинах терпение Калины Фомича лопнуло. Явившемуся из кутузки Сидору он объявил о расчете.

Вот так, из-за собственной глупости, из-за пьяной болтовни Муравкин-старший лишился солидной должности, хорошего оклада, налаженной жизни. По русскому обычаю заливать горе он отправился в кабак. Мы вместе слушали показания полового Басяткина… Заявлен стороной обвинения, – пояснил Сашеньке Дмитрий Данилович. – Кратко их повторю: Сидор Муравкин появился в трактире «Дедушка» в десять утра и пьянствовал там до пяти вечера. Вероятно, пил бы и дальше, покамест не просадил бы деньги, полученные в расчет от Осетрова, но схлестнулся по пустяковому поводу с купцом из Вятки, который в трактире обмывал удачную сделку (пьяному Муравкину почудилось, что тот на него косо посмотрел). Сидор разбил об стол опустошенный им полуштоф[42]и двинулся с острым горлышком в руке на купца. Дебошира тут же скрутили половые, хозяин послал за городовым, но когда тот прибыл, оказалось, что Муравкин сбежал.

Никакого пристанища Сидор не имел, потому что проживал до этого у Осетрова. Куда он мог податься? Только к брату! К родному брату, которому помог снять и оплатить квартиру. Кстати, именно поэтому Сидор имел ключ от входной двери.

Стояла такая же, как сегодня, жара. В квартире было нестерпимо душно, поэтому Маруся Муравкина отправилась с ребеночком погулять. Сидор сначала стучал, а потом, не дождавшись ответа, открыл дверь своим ключом и вошел.

Сейчас сложно предполагать, что бы произошло, застань он дома Марусю или вернись она первой. Но раньше ее возвратился Антип. В тот день, как обычно, он должен был сделать две ездки с грузом, однако вторая не по его вине сорвалась. Открыв дверь, мой подзащитный увидел брата, с которым предыдущим вечером поссорился и подрался. Напомню еще раз, что причиной конфликта была попытка Сидора оскорбить честь Маруси.

Господа присяжные! Вы, конечно, удивлены показаниями Антипа. Он не помнит никаких подробностей своего злодеяния. Удивляться не стоит! Ревность – сильное, неуправляемое чувство. Увидев Сидора, мой подзащитный рассвирепел и потерял всякий контроль над собой. Разум его помутился. Медики именуют подобное состояние аффектом. Схватив первый попавшийся предмет – увы, им оказался топор, – Антип ударил Сидора по голове. Смерть, как вы слышали из уст сведущего эксперта, была мгновенной…

– Кто эксперт? – уточнила увлекшаяся Сашенька.

– Лешич, я его упросил…

Княгиня отметила про себя, что Лешич таки провел исследование и пришел к заключению о причине смерти.

Диди же продолжал:

– Господа присяжные! Хочу отметить факт: мой подзащитный не предполагал в понедельник застать у себя дома брата. Сидор навещал родственников только по воскресеньям, в свой выходной. То есть преступление, совершенное Антипом Муравкиным, не преднамеренное. Напротив! Это абсолютно случайное продолжение вчерашней драки. Той драки, подчеркну еще раз, в которой Антип Муравкин защищал целомудрие своей жены. Напомню вам, что согласно статьи 1471-й смертоубийство не вменяется в преступление, если защищалась честь женщины.

– Постой, Диди, постой! Ты хочешь добиться полного оправдания? – Сашенька на радостях присела на кровать.

Головная боль от неловких движений усилилась. Неужели мигрень?

– Нет! Что ты… Это невозможно! – развел руками Дмитрий Данилович.

– Почему?

– Потому что защищать целомудрие женщины в ее отсутствие невозможно! Вот если бы Антип застал брата за попыткой изнасилования…

– А ты скажи, что Маруся вернулась первой, Сидор к ней снова полез, и только приход мужа ее спас!

– Нет! Нет! Расценят как адвокатскую уловку! Эх… Если бы Муравкин не расчленял труп, если бы сразу привел Марусю в полицию и та бы повинилась…

Сашенька вспомнила доверчивое лицо Антипа и полные надежды глаза. Боже, она ведь пообещала вырвать Марусю из лап Осетрова! А Антип взамен согласился рассказать Диди правду.

– Дорогой! Тебе надо срочно переговорить с Муравкиным.

– Зачем?

Сашенька прикусила губу:

– Ну не знаю…

Что б такое придумать? Княгиня лихорадочно перебирала подходящие предлоги:

– Подбодрить, проинструктировать, узнать, как чувствует себя…

– Шура! Мне что, заняться нечем? Я и так из-за твоих фантазий вчерашний день потерял. А мне, между прочим, еще планы допросов составлять. Глянь, сколько обвинение свидетелей заявило! – Дмитрий Данилович сунул в руку жены листок. – И заключительную речь надо отрепетировать. Кстати, как она тебе?

Вот упрямец! Придется бить по больному.

– Ужасно!

– Ты серьезно? – Дмитрий Данилович побледнел. Сняв очки, нервно протер.

– Абсолютно! За твое непреднамеренное Антип сколько получит?

– От двенадцати до пятнадцати каторжных работ.

– А за преднамеренное сколько дают?

– Бессрочно! Статья 1451!

– В народе говорят: хрен редьки не слаще…

– Ну знаешь ли… Если двенадцать лет и пожизненное по-твоему – одно и то же…

– Диди, подумай! Пострадает безвинный!

– А что я могу сделать? Муравкины сами так решили. Хотя Марусю защищать было бы полегче – самооборона при попытке изнасилования. Думаю, можно было бы даже добиться оправдания. Ох, Господи… Все от безграмотности! Правы народники: народ надобно просвещать. В том числе и юридически…