это сможешь? Нет уж. Я не хочу отвлекать тебя от важных мыслей. К нам в прозекторскую приставили уборщицу. Польку. И когда она убиралась, я увидела ее пальцы. Они начинают темнеть. Если я права и болезнь скоротечна, то в ближайшие дни ей станет хуже, и они начнут чернеть. Так что завтра жду тебя в прозекторской на томное свидание. Понаблюдаешь заодно за ней. Я не стала ее ни о чем расспрашивать, чтобы не спугнуть, все равно ты задашь все нужные вопросы, и к тому же ты говоришь по-польски. А я нет.

– А как вы общаетесь?

– Через Афанасия. Он неплохо понимает.

Тамара улыбнулась, заметив, как задумался ее провожатый.

– Я же вижу, что тебе сейчас не до меня, спасибо, что проводил, ты иди лучше. Тебе отдохнуть надо. Обустроиться. Да и просто побыть одному. Завтра жду тебя у себя. Магда приходит вечером. Про переезд давай тоже поговорим потом. Не хочу решать все вот так, впопыхах.

Семен кивнул и в знак благодарности сжал ее ладонь. Удивительная женщина. Когда Тамара скрылась в подъезде, Семен привычно подождал, когда у нее в квартире загорится свет, и… не ушел. Что-то не пускало. Он решил подождать. Просто стоял курил. В конце концов, имел полное право быть на улице столько, сколько нужно. У него были на это все необходимые разрешения. Обошел дом. И стал смотреть на крыши и понял, что, в самом деле, люди приходили домой и, кто не падал сразу спать, выходили на крыши. Все-таки удивительный народ были эти немцы. Прусаки. Даже на крышах у них были удобные площадки, балкончики, скамейки трубочистов. Сады почти у каждого дома. Все продумано, удобно. Четко. Семен задумался о том, что город можно отстроить, привести в порядок, и он будет прекрасным русским Кенигсбергом. Машинально полковник отметил, что хлопнуло мансардное окно. Тома вышла на крышу. Можно подождать, пока она закурит, и уйти, он посмотрел на крышу соседнего дома и напрягся. Дом стоял слишком близко. В этом районе была плотная застройка. Дома лепились так, что иногда не сразу можно было понять, где заканчивался один дом и начинался другой. С крыши на крышу легко…

Тамара упала на асфальт почти беззвучно. Вес она так и не успела набрать. Легкой была, хрупкой, как перышко. Того и гляди, ветер подхватит. Семен даже не услышал шума драки. Хоть бы крикнула, он бы успел, наверное…

И, глядя на ее тело, Семен понял, что враг играет персонально с ним. И что он, скорее всего, прекрасно знает, кто такой Семен и зачем он тут. Смерть Тамары была показательной, специальной – видели и ее, и его. Возможно, что знали, что он часто, после того как провожал ее, стоял, ждал, пока она включит свет.

Семен молча смотрел на женщину. А потом в нем снова проснулся Раглан. Не шевелись. Стой. Ты стоишь в тени дерева. Значит, тебя не видно сверху. Нет, Тому убили именно сейчас не потому, что ты рядом, а потому, что ты был рядом и не дал устроить несчастный случай по дороге. Первые твои мысли были неправильными. Они тебя не видят. Не шевелись. Убийца рядом. Семен прислушался. Прикинул. Этаж невысокий. Есть шанс, что она может остаться живой. Значит, убийца должен спуститься и проверить.

И точно. Черная тень скользнула вниз, спускаясь по декоративным элементам фасада как по удобной лестнице. Семен ужом вывернулся из шинели – слишком тяжелая, не даст подойти бесшумно. Они стартовали одновременно. Семен из-под дуба, а убийца, перекатившись по земле в сторону от Тамары к дому. Чуть-чуть не успел, но в этот раз Серабиненко был уверен, что догонит. По движениям, по фигуре он понял, что это не тот, с кем он столкнулся на крыше. Значит, кто-то из подручных. Семен швырнул в его сторону шинель, это дало несколько секунд форы, убийца замешкался, попытался встать, но Семен сделал подсечку. Они сцепились врукопашную. Полковник перехватил руки убийцы, ударил лбом в переносицу, хотя противник был гораздо выше, и тут тишину ночи разрезал выстрел. Громкий и от этого неуместный. Ночь не время для таких салютов.

Семен оттолкнул тело. Снова спрятался под дерево. Машинально отметил, что убитый был одет в такой же странный комбинезон, что был на другом диверсанте. Стреляли с крыши соседнего дома. Но которого из? Застройка в этом районе была плотная, отследить вспышку полковник не успел. Хотя…

Он стал осматриваться. Должно быть что-то. Блик, движение. Но на крышах было тихо. Значит, стрелок, скорее всего, где-то очень близко, но лег ничком или встал, прижавшись к стене или крыше так, что его не было ни видно, ни слышно. Семен слышал топот. К ним приближался патруль, а вот встречаться с ним в планы полковника сегодня не входило. Он подхватил свою шинель, обшарил карманы убийцы Тамары, но ничего не нашел там и буквально скатился по земле к ручью. Там его скрывала земля и кусты. Дожидаться патруля смершевец не стал и быстро побежал в сторону дома. Дошел до моста, через ручей, прошел две улицы и вернулся окружным путем, чтобы убедиться, что нет слежки. Свет дома не включал. Лег на пол и закрыл глаза. Он не проверил еще семь складов и мельницу. Нужно держаться за эти мысли. Семь складов и мельница.

Тамара, его смелая, удивительная Тамара дала отличную ниточку. Буквально канат, главное, чтобы никто этот канат не перерубил до того, как он до нее доберется. Она сказала, что полька приходит убираться ночью. Когда все уходят. Семен сел.

Так. Если она убирается ночью, прошло три часа. Нет. Не успеет добежать до морга. Скорее всего, полька уже закончит уборку. Значит, завтра ночью. Но перед тем, как поедет на завод, нужно зайти в прозекторскую, сделать вид, что ищет Тамару, и там «узнать» о ее смерти или забрать вещи, если слухи уже дойдут. Будет действовать по обстоятельствам.

Ночью Семену снова приснился странный сон. Обычно, когда он вел очередного шпиона, то спал без снов. Просто отдыхал, и все. Но в этот раз сон был рваный, но один момент Семену запомнился очень хорошо. Он листал старый фотоальбом, и на одном фото была фотография Яна. Мозг, подсознание, душа, да что еще там живет внутри человека, пытались подсказать Семену, что вот почему он все равно настороженно относился к Яну. Он точно его знал. И теперь нужно было понять откуда.

Где-то видел фотографию. Плюснин ветеран боевых действий. Прошел Брест, Курскую дугу, участвовал в освобождении Литвы, был