Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В ту пятницу я поздно вернулся в офис. Больше я не видел ее… как ни хотел, как ни старался…
Я опоздал и пришел настолько расстроенный, что ответы на любые вопросы можно было легко прочитать в моих глазах. Я осмотрелся вокруг, но так и не увидел нигде девочку, которая улетела от меня в парке.
Фелипе в красках пересказывал Годо матч, сыгранный в прошлую среду. Сара разговаривала по телефону с клиентом. Хави вышел за очередным кофе. Рикардо работал, грызя что есть силы ручку… Все было как всегда.
Я нажал на три волшебные клавиши, которые разблокировали мой компьютер, и ввел пароль.
На почту пришло срочное сообщение: «Последние изменения в программе не работают, перезвоните мне». Я прочитал краткое описание проблемы и увидел, что дело было в ошибке кода введения. Я взял ручку, чтобы записать все на бумаге. Посмотрев на запись и перечитав текст, я понял, что взял обычную синюю ручку, а не зеленую. Спустя три дня, как я вложил все в свою заветную мечту, превратив ее практически в единственную причину, по которой я приходил сюда, зеленой ручки не было на моем столе, не было в моем стаканчике и не было в моей руке.
Осмотрел стол в надежде, что не найду ее, и ручки действительно нигде не было. Она – девочка из парка – забрала ее. Жизнь снова обрела тот смысл, который каждый хочет отыскать для себя. С этого мгновения начиналось новое приключение, которое слишком долго заставило себя ждать. Появилась новая причина каждый день просиживать штаны на отведенном мне месте. Несколько минут я продолжал смотреть на записи, сделанные на листке бумаги. Позабыв о парке, позабыв о Реби, я сидел и, не отрывая глаз, смотрел на опустевший стаканчик.
– Что-то случилось? – Сара дотронулась до моего плеча пальцем, вернув меня в реальность.
– …
– С тобой все в порядке? – снова спросила она.
Я медленно повернулся к ней. Мы посмотрели друг на друга.
– У меня пропала ручка, зеленая.
Сара засмеялась от души, по-настоящему, что со мной бывает крайне редко. Она засмеялась раскатисто, во все тридцать два зуба.
– Не волнуйся так, она у меня, – сказала она, не в силах сдержаться.
На моем лице не дрогнул ни один мускул, я даже не улыбнулся, просто попытался изобразить искреннюю благодарность. Слова не складывались сами собой.
– А! Слава богу… Давай ее сюда, мне надо кое-что записать, – сказал я безо всякой охоты.
Погрузившись в собственное разочарование, я ждал, когда Сара положит мою ручку на стол. Но, к моему удивлению, она этого не сделала. Я видел, как она нервно перебирала бумаги, заглядывала в ящики стола и даже в сумочку…
– Извини, но, кажется, сейчас я даже не знаю, где ее оставила, – пролепетала она, ощупывая карманы одежды. – Я взяла ее всего десять минут назад! Погоди, наверное, я ее забыла на столе у Марты, сейчас приду…
Она ушла.
Я уже было сказал ей, что в этом нет необходимости, что это не имеет значения, поскольку я как раз надеялся на то, что потеряю ее. Но как я мог объяснить ей? Я с нетерпением ждал возвращения Сары в надежде, что ручка все-таки потерялась.
Через пять минут Сара вернулась. Без ручки.
– Слушай, извини, Марта уже ушла. Может, она случайно взяла ее с собой. В понедельник я ее обязательно спрошу, – сказала она мне.
– Не переживай.
* * *
Возвращаясь домой, я размышлял о ближайшем будущем: сорок восемь часов уже распланированного времени. Не нужно было ходить к гадалке или вчитываться в линии на ладонях, чтобы понять, что сюрпризов не будет.
Суббота. В девять утра Реби отправилась в торговый центр на работу. Мы с Карлито остались дома, занявшись привычными делами: душ, одежда, завтрак, правда, без повседневной спешки.
Десять утра. Уже довольно поздно, и перечень субботних дел по дому не вызывал радости. Как бы там ни было, надо взять машину и отправиться в супермаркет – Карлито в своем кресле, а я в своем. Уже там сделать несколько почетных кругов на парковке, найти место, купить все по составленному списку, написанному вроде бы и вместе, но будто для незнакомых людей. После этого отстоять в огромной очереди, загрузить покупки на всю неделю, еле отбить монетку в один евро у людей, вырывающих из рук тележку, выстоять в пробках до самого дома, поднять все на лифте, разложить по полкам, разобрать грязное белье, запустить стиральную машину, приготовить еду для Карлито… два часа дня.
Когда Реби, измотанная, возвращалась домой, я, порядком измотанный, кормил Карлито, которому уже давно пора было поесть.
Каждую субботу по возвращении домой Реби открывалась одна и та же картина. Карлито, который бежал ей навстречу с распахнутыми руками и надеждой на объятие. Муж, домывающий посуду на кухне с надеждой на поцелуй, который холодно зависал где-то на щеке. И расположившаяся будто у себя дома рутина, которая, как назойливый гость, никак не желала уходить.
Послеобеденный сон Карлито заставал нас на диване, уставших из-за напряженного дня. Он убивал любые шансы на романтический ужин вне дома, поход в кино или поцелуи на заднем сиденье машины, которыми мы обменивались раньше, когда нам было меньше лет и когда было больше надежд на будущее.
Воскресенье. Для Карлито все воскресенья были словно написаны под копирку, для нас и подавно. Он всегда вставал рано, и мы вставали вместе с ним. Душ, одежда, завтрак были неизменной частью утреннего ритуала, сразу за которым следовали прогулка по парку и обед в доме бабушек и дедушек, заставлявших нас натянуто улыбаться в ответ на каждое предупреждение: «Сейчас вылетит птичка». Воскресенье – вечер рисования для него и посиделок на диване для нас. Воскресенье – угроза надвигающегося понедельника.
Я ни в чем не ошибся. Все было именно так.
Понедельник, 25 марта 2002
Я приехал на работу на
