Я смотрел вслед Эмме, экстренно скрывшейся с наших глаз вместе с Лисенком, и не мог понять, что к чему. Нет, она, конечно, рассказывала о родителях и о том, что те не особо жаждали появиться в ее жизни и жизни нашей дочери, но… Но почему она так эмоционировала по этому поводу?

Пожав плечами, я глубоко вздохнул и, решив, что рано или поздно мы с Эммой обсудим данный вопрос, повернулся к ее матери.

Судя по ее виду и по тому, что на лице залегли тени перманентной одутловатости, выпить мать моей будущей жены предпочитала совсем не чаю.

– Может, предпочтете что-то покрепче? – уточнил, пытаясь не выглядеть слишком уж подозрительно.

Возможно, поступал я не слишком по-мужски. Но у меня на то имелись свои причины. Сам факт того, с какой скоростью Эмма умчалась от компании моей, кхм, потенциальной тещи, говорил о многом. Например, что она появилась в доме своей дочери не просто так. И не просто так начала проявлять интерес к внучке, что наверняка видела ее впервые в жизни. А во всем, что касалось моего ребенка, я предпочитал заранее встать в стойку. И методы, которые собирался использовать, при этом были совсем неважны.

– О! Если найдется, я только за! – объявила мать Эммы и представилась: – Антонина.

На ее лице появилось такое выражение, что у меня брови сами по себе поползли вверх. Может, конечно, мне это почудилось, но она, кажется, улыбалась… соблазняюще.

Твою дивизию, неужели думала, что может меня заинтересовать в подобном ключе?

– Владислав, как вы уже знаете, – ответил ей и, чуть пожав довольно ухоженные пальцы, кивнул в сторону кухни: – Располагайтесь, сейчас организуем стол.

Пока искал в шкафчиках Эммы заветную бутылку, в которой так нуждалась ее мать, думал о том, как так вышло, что вполне себе благообразная женщина не только относилась к своим родным так, что они предпочли сбежать от нее ко всем чертям, но еще и наверняка пристрастилась к творению Бахуса.

– Ох, Влад! Вы обязаны мне помочь, – в это время буквально тараторила мать Эммы, кажется, совершенно успокоившись и, заняв место за столом, ожидая, пока я накрою на стол. – Знаете, мы ведь с доченькой почти не общаемся.

Она повесила в воздухе паузу, которая, наверняка, появилась не просто так. Видимо, ожидала ответной реакции.

– Знаю, – просто откликнулся я, выставляя на стол початую бутылку недорогого вина. В нее Антонина впилась взглядом и даже облизнулась, как кошка, почуявшая скорую добычу.

– Да? И что еще вы знаете?

Откупорив бутылку, я налил в бокал вина и подвинул его матери Эммы. Сам же залез в холодильник, мало ожидая увидеть в нем хоть что-то съестное, учитывая, что Эммы дома все эти дни не было. Однако съестное нашлось – видавший виды кусок сала, который я и вынул.

– Больше ничего, – пожал плечами, нарезая сало.

Почти не соврал. Эмма не особо распространялась о родителях, а я – не особо расспрашивал.

Поставив блюдце с закуской перед Антониной, устроился напротив и склонил голову набок. Первое, что хотел выяснить – не было ли нашествие моей будущей тещи спланированным. В данный момент я рассматривал любую причину, по которой рядом со мной, Эммой и Алисой могли появиться наши родственники.

– Хорошо.

Антонина маханула бокал красного сухого и, подвинув пустую тару ко мне, взяла ломтик сала.

Прекрасно. Кажется, хороший вкус Эмма унаследовала совсем не от своей матери.

– Знаете, Владислав… осознание, что я нужна своей девочке пришло ко мне только сейчас! Моя внучечка растет без бабушки… это ли не ужасно? – вопросила меня Антонина, пока я наполнял для нее новый бокал.

– Это ужасно. Но важно, чтобы бабушка при этом была… хорошей, – тихо сказал я, на что мама Эммы лишь махнула рукой.

Снова взяв бокал, она выпила до дна и его. Обалдеть умения!

– Да я хорошая… только не могу этого показать, – заявила она.

Взяла с тарелки еще один кусочек сала и, положив его в рот, посмотрела на меня с осоловевшей улыбкой на лице.

– Но вы ведь мне поможете это сделать?

Секунда – и моя рука, лежащая на столе, была накрыта ладонью Антонины. Вроде бы ничего особо страшного не произошло. Передо мной сидела родственница Эммы, причем самая ближайшая. Но сразу захотелось выдернуть руку, потому что ощущение от прохладных суховатых пальцев было весьма неприятным.

– Посмотрим, – хмуро сказал я, после чего поднялся.

Антонина просидела еще несколько минут. За это время успела допить вино, которая сама себе и подлила, и доесть нарезанную нехитрую закуску.

– Если что, я вам позвоню, хорошо? – спросила она, когда встала из-за стола и собралась на выход.

– Хорошо, – приглушенно откликнулся, чуть повернувшись к ней.

Все это время я стоял у окна, высматривая среди гуляющих Эмму и Алису. И в этот момент окончательно убедился в том, что важнее их в моей жизни не может быть никого.

– Тогда я позвоню…

Она вышла из квартиры, захлопнув за собой дверь. И я тогда не думал о том, что ей попросту неоткуда взять мой номер. Я хотел лишь снова увидеть рядом Эмму и понять, что они с Лисой мне не привиделись.

– Крамольский, ты что, с ума сошел? – прошипела мать моего ребенка, когда они с Лисенком вернулись обратно.

Алиса тут же убежала в ванную, что-то напевая себе под нос, а я стоял и смотрел, как Эмма хватает со стола бокал из-под вина и начинает судорожно намывать его в раковине.

– Не сошел.

Отобрав бокал, я развернул Эмму к себе лицом и, всмотревшись в идеально-красивые черты, спросил:

– Что тебя волнует?

Она сначала почти что задохнулась от невысказанных слов, но тут же сникла.

– Меня ничего не волнует… кроме того, что в моей жизни и жизни моего ребенка слишком много… удручающих факторов.

Отвернувшись, Эмма прикусила нижнюю губу, что мгновенно породило во мне желания, очень далекие от пуританских.

– Твоя мама ничего плохого тебе не сделает, – заверил ее я.

– Вот как? – хмыкнула Эмма. – Это она тебе сказала до того, как выхлестала все вино, или после?

– Во время.

Я убрал руки, и Эмма отошла, вставая спиной ко мне. Обхватила себя руками, глядя в окно.

– Уверяю тебя… ничего плохого тебе мать не сделает. Ни тебе, ни нашей Алисе.

Подойдя к Эмме и проведя ладонями по предплечьям вниз и вверх, я поцеловал ее в затылок и добавил:

– А если сделает – я буду первым, кто ляжет костьми, чтобы она потом не просто вино хлестать не смогла, но и…

Не договорив, я отступил и направился в прихожую. Самым верным сейчас было просто уехать, но вскоре вновь появиться в жизнях Эммы и Алисы, чтобы они поняли, что теперь это навсегда.