– Великолепная Люси! – громко воскликнул вышедший из кабинета мужчина.

– Родни!

Люси приветствовала его с ответной теплотой; они обменялись поцелуями в щеку.

– Познакомься, моя сестра и модель, Элли Джером.

– Чрезвычайно рад.

Родни поцеловал меня в обе щеки. Как бы мне хотелось иметь друга-гея. В Мейн-Лайн геи не живут. Конечно, время от времени я встречала их то там, то сям. Помню того милого декоратора (хоть я так и не воспользовалась его услугами; я неизменно обращалась к Мирне Померанц. Она делала свою работу изумительно, пока ее, бедняжку, не свела в могилу болезнь Альцгеймера). Меховщик на Монтгомери-авеню тоже был голубой, но он закрылся в начале 90-х, когда мех вышел из моды. Переезжая в центр города, я надеялась, что заведу дружбу с каким-нибудь приятным геем. Пока еще такого не встретила, но теперь начну присматриваться, пожалуй.

– Можете переодеться вот здесь. – Родни взял меня за руку и провел за занавеску. – Какая у нее прелестная фигура, Люси. И осанка восхитительная!

– Я так и знала, что из нее получится превосходная модель, – улыбнулась Люси.

– Моя мама всегда говорила, как важно иметь хорошую осанку, и я своей дочери это внушила, – отозвалась я из-за занавески. – Про мать Люси можно многое сказать, но держится она всегда очень прямо, этого у нее не отнимешь.

– О чем это она? – услышала я Родни. – Вы кем друг другу приходитесь?

– Долго объяснять, – отмахнулась Люси.

В каждом новом наряде я выглядела еще более фантастически, чем в предыдущем, но Родни мои выходы никак не комментировал. Он внимательно рассматривал, как сидит каждое платье, просил меня поворачиваться медленно-медленно. И делал какие-то заметки. Время от времени Люси вставляла что-нибудь вроде: «А здесь я решила выкроить прямой воротничок, потому так лучше лежит» – и Родни кивал. Я же просто делала свою работу, как и велела Люси. Я не говорила ни слова и старалась представить ее платья в лучшем свете, то отставляя руки, то кладя их на бедра. Я перевидала много фотографий нынешних актрис в журналах Люси: когда они позируют на красной ковровой дорожке, некоторые поворачиваются вполоборота и отклоняются назад, положив ладонь на бедро. Кто-то отклоняется назад слишком сильно. Я постоянно напоминала себе не прогибаться, как они.

Продефилировав в последнем наряде, я нырнула за занавеску переодеться обратно в свое платье «Элли Джером».

– Они все потрясающие! – услышала я возглас Родни.

– Уррра! – отозвалась я из-за занавески.

Родни и Люси рассмеялись, и я решила, что это хороший знак. Каждый раз, когда я выходила в новом платье, Люси явно нервничала – совсем как Говард, когда ожидал решения по какому-нибудь своему делу.

– Хочу их все в весеннюю коллекцию! – воскликнул Родни. – А теперь обсудим детали. Обычно с дизайнерами со стороны мы заключаем договор комиссии. За каждую вещь, проданную в нашем магазине, вы получите, скажем, сорок процентов от розничной цены без учета налогов.

– Ну, – в голосе Люси слышалось волнение, – я как-то надеялась…

Я не сдержалась. Я не могла позволить обманывать мою внучку – ведь она такую работу проделала!

– Мы рассчитываем не меньше чем на семьдесят пять процентов, – заявила я.

– Ба! – вскричала Люси.

Родни рассмеялся, но я не собиралась уступать. Я пятьдесят лет прожила с Говардом Джеромом, королем посредников. Люси может ругать меня, сколько ей заблагорассудится, решила я, но за свою работу она получит достойные деньги, уж я-то постараюсь.

– Сорок процентов меня устраивает, – возразила Люси, бросая на меня испепеляющий взгляд.

– Нет, не устраивает, – перебила я. – Семьдесят пять процентов, Родни, или мы все это забираем и несем в «Блумингдейлс».

– Вы серьезно? – Родни уставился на меня. – У этой модели еще и мозги есть?

– Моя сестра договорится с другим магазином, – настаивала я.

– Ба! Уйди! Сейчас же! – закричала на меня Люси.

– Никуда я не пойду, пока ты не получишь то, что тебе причитается, – хладнокровно сообщила я ей. – Видите ли, Родни, эта девочка работает усерднее прочих. И она талантливее прочих. Она достойна гораздо большего, чем то, что вы ей предлагаете. Я же видела ваше лицо всякий раз, когда выходила в новом платье, и вам меня не обмануть – вы просто дар речи потеряли от восхищения!

– Послушайте, – сказал Родни, – не стану отрицать, фасоны у Люси потрясающие, но я не уполномочен предлагать больше сорока процентов.

– Так с кем же нам надо поговорить, чтоб получить больше?

– Все нормально. – Люси стиснула зубы и незаметно ущипнула меня за руку. – Родни, все нормально. Моя сестра ничего не понимает в бизнесе.

– Я много чего понимаю, Люси. Я уже достаточно прожила на свете, чтобы понимать, что ты заслуживаешь большего, – заявила я ей.

– Богом клянусь… – пробормотала Люси чуть слышно.

– Хорошо, подождите, посмотрим, что я могу сделать, – сказал Родни и вышел из комнаты.

– Ба, клянусь, если ты расстроишь мне эту сделку, я больше никогда с тобой не буду разговаривать, – сердито прошептала Люси.

– Боже мой, Люси, чего ты боишься? – ответила я в полный голос. – Ты что, не понимаешь, как надо торговаться? Главное – умело давить на все рычаги.

– Нет у меня никаких рычагов! – сердито отрезала она, хоть по-прежнему говорила шепотом. – Они не какая-нибудь мелкая лавчонка. Эта сделка откроет мне двери всех крупных универмагов. Не важно, сколько они мне сейчас заплатят. Если я смогу пристроить свои платья в этот магазин и их все раскупят, мне предложат более выгодные условия. Они захотят продавать мои платья и в других своих филиалах. Вот тогда я буду торговаться, но не сейчас!

– Вот тут ты ошибаешься, Люси! – Понизив голос, я сердито затараторила: – Если они возьмут твои платья за бесценок, то засунут их в самый дальний угол магазина, где их никто и в жизни не найдет. А если заставить их заплатить чуточку больше, им придется повесить их на видное место.

– Ты ошибаешься! – прошипела Люси, хотя ей хотелось крикнуть это во весь голос, я прекрасно видела.

– Нет, не ошибаюсь! – огрызнулась я.

Мы пару секунд просидели в молчании, а потом услышали, как возвращается Родни.

– Что ж, обычно с новыми дизайнерами у нас другая схема работы, но я поговорил с руководством, и они согласились на шестьдесят процентов. Но это для нас крайне непривычно.

Люси улыбнулась. Я тоже. И мысленно поблагодарила Говарда.

– По рукам! – воскликнула я, заключила Родни в объятия и расцеловала в обе щеки.

– С вами тяжело торговаться, – заметил он, целуя меня в ответ.

– И вот еще что…

– Ба?