около десяти миль. Я ожидал, что мы доберёмся достаточно быстро, тем более что ни у моего персонажа, ни у молодой проповедницы не было проблем с передвижением по сильно пересечённой местности. Оказалось, однако, что идти по лесу с Димеоной — приключение само по себе. Девочку влекло всё на свете: она то устремлялась в кусты, чтобы посмотреть на больного ежа, то забирала далеко в сторону, требуя, чтоб и я тоже не смел портить оленью тропу, а уж когда на нашем пути оказывались какие-либо редкие травы, и вовсе впадала в экстаз, лишь удивляясь тому, как при виде такого великолепия я могу оставаться невозмутимым. В результате весь путь занял что-то около пяти часов. Наконец, последние редкие деревца остались за нашими спинами, и нам открылся прекрасный вид на долину.

Холмы, поднимающиеся вглубь континента по всей территории провинции Нек, здесь спускаются к самому морю, и город, выстроенный в устье реки, можно увидеть с расстояния нескольких миль. Справа он жмётся вплотную к горам, скалистым утёсом ограничивающим долину, а с прочих сторон его обрамляют поля и море. По легенде[2], эльфийская префектура покинула прекрасный город примерно полвека назад, предпочтя тёплому, но открытому для атак с суши и с моря Кромвелю неприступный утёс Сивелькирии, на полкилометра воздетый над лесом и сообщающийся с внешним миром через узкую пуповину, перерезанную шестью линиями оборонительных сооружений. С тех пор град у моря оказался лишён всех регалий, однако его белокаменные особняки, широкие улицы и прекрасные скверы продолжают привлекать толпы туристов, окрестивших местечко Светлой столицей. С их же лёгкой руки Сивелькирию часто стали именовать столицей Тёмной.

О существовании Кромвеля я узнал вчера из путеводителя, и был очень рад убедиться, что город действительно производит приятное впечатление — по крайней мере, издалека. Сказать по правде, я надеялся встретить что-то вроде фэнтезийного Китежграда — как ни крути, а своя рубашка всегда ближе к телу.

Димеона остановилась в тени последнего деревца, не то желая насладиться видом долины, не то боясь покидать привычный мир. Я встал рядом — зрелище, и в самом деле, было стоящим. Отцепив от рюкзака флягу с водой, я сделал пару глотков и предложил девочке — та отрицательно покачала головой. Я спрятал сосуд обратно.

— Знаешь... — голос друидки прозвучал неожиданно хрипло, и, взглянув на неё, я понял, что она чем-то возбуждена и расстроена. — Знаешь, когда мне Мелисса рассказывала, я ведь не верила... А теперь выходит, что всё это — правда?

Я не понял, что она имеет в виду.

— Что — правда?

Димеона сопела.

— Всё это, — сказала она, сделав неясный жест в направлении долины.

— Ты имеешь в виду, что город стоит так далеко от леса?

Нимфа взглянула на меня исподлобья.

— И это тоже, — теперь она выглядела растерянной и подавленной, словно в глубине души успела уже пожалеть о своём согласии идти сюда.

— Ну что, двинули? — спросил я, чтобы как-то разрядить обстановку.

— Двинули... — повторила девушка отрешённо и добавила тихо: — Помоги мне, Фериссия!

***

Теперь мы шли по дороге между полей. Стали попадаться прохожие — одни шли нам навстречу, другие двигались в ту же сторону, что и мы. На нимфу оглядывались, но при виде Даффи сразу же отводили глаза. Дойдя до границы полей, я строго-настрого наказал девочке ждать меня за ближайшим амбаром, а сам по-быстрому сгонял в город и вскоре вернулся, неся с собой неброское зелёное платье. Вопреки моим опасениям, друидка ждала меня там, где ей было велено, — посвятив себя изучению растений, колосившихся в поле, она, казалось, была даже немного расстроена тем, что я вернулся так скоро. Переодевшись, нимфа обрела вид провинциальный, зато совершенно приличный. Удостоверившись, что повторения вебезеккельского сценария ждать не приходится, я облегчённо вздохнул и повёл свою подопечную в город.

Кромвель встретил нас размеренной суетой — время близилось к четырём часам пополудни, и горожане спешили по своим неотложным делам, не обращая на нас никакого внимания. Булыжные улицы и дома белого мрамора оказались такими, какими я их себе представлял — несмотря на предвзятое отношение к чужим секторам, я вынужден был признать, что построено было на совесть и, в общем, с душой. Я ожидал, что Димеона примется сразу расспрашивать меня обо всём, но девчонка, напротив, вышла на новый виток своих странных проблем с принятием этого мира — замкнулась в себе и лишь мёртвой хваткой держала меня за руку, словно боясь потеряться в этом столпотворении. Я пожал плечами и, поскольку никаких договорённостей о том, куда идти по прибытии, между нами сделано не было, просто отдался на волю людского течения, увлекавшего нас вдоль по улицам Кромвеля. «Сегодня посмотрим город, — принялся я строить планы. — Надо понять, о чём она собирается проповедовать, и выяснить, где для этого подходящее место. Может быть, здесь есть относящийся к её религии храм? Надо справиться. Интересно, Фериссия — это какой пантеон? Ещё надо будет найти кого-нибудь, кто сможет подтянуть девочке ораторское искусство — а то ведь она говорить совсем не умеет... Точно, этим завтра с утра и займусь».

Поток моих в высшей степени правильных рассуждений был прерван голосом проповедницы — только услышав его, я вдруг осознал, что минуту назад рука Димеоны исчезла с моего локтя. Обернувшись, я увидел, что девочка стоит посреди оживлённой улицы, возведя руки к небу, и вещает, обращаясь, по-видимому, к спинам спешащих мимо неё прохожих:

— Дикие жители проклятого города Кромвеля! Мать леса прощает вас за грехи ваши и посылает меня, чтоб я наставила вас на пути, коими вы сможете вернуться в лоно Её, если оставите сей же час свои злодеяния и начнёте жить по законам Природы!..

Я стоял, как дурак, соображая, что мне теперь делать. Кто-то рядом уже хохотал, кто-то свистел, вокруг проповедницы начинала собираться