толпа. Я беспомощно огляделся, посмотрел ещё раз на Димеону — и понял, что единственное, что мне остаётся, — это стоять рядом с нею и ждать.

[1] К моменту описываемых событий Сказка состояла из пяти действующих секторов: Русского, Арабского, Фэнтези, Библейского и Научной Фантастики. Японский был введён в строй в том же году, но на несколько месяцев позже — кажется, уже ближе к Новому году.

[2] Под словом «легенда» волшебники понимают не совсем то же, что антропологи, и слово это будет уместнее понимать в том же смысле, в каком употребляют его шпионы и контрразведчики. Мир Сказки целиком выдуман, и вряд ли вы сможете найти в нём объект, возраст которого превышал бы шесть лет. Всё, что относится к более ранним событиям, существует исключительно в виде легенды, вымышленной истории — поддельной, но весьма хорошо проработанной.

Глава пятая, в которой люди города впервые слышат слово Мелиссы

Я распахнул дверь и втолкнул девушку в комнату, сам ввалился за нею вслед и налёг на тяжёлую створку с внутренней стороны. Кто-то уже пытался протиснуться за нами, но не слишком настойчиво — дверь сантиметр за сантиметром поддавалась моему натиску. В последний момент в щель перед косяком просунулась чья-то нога — я с размаху наступил на неё, нога исчезла, дверь встала на своё место, и я смог, наконец, задвинуть засов. Снаружи продолжали кричать и барабанить по тяжёлому дереву. Я прислонился к стене и с наслаждением расстегнул ворот тяжёлой кожанки, чтобы, наконец, отдышаться.

— Ну, как? — с надеждой спросила Димеона, уже сидевшая на кровати — руки сложены на коленях — и смотревшая на меня с выражением прилежной школьницы, только что без запинки оттараторившей свой урок и теперь с волнением ожидающей оценки учителя.

Я посмотрел на неё — на то, как искренне она заглядывает в мои глаза, а ещё — какая она милая и беззащитная в своём новом зелёном платьице, и слова, готовые было сорваться с моего языка, застряли у меня в горле. Вместо этого я сказал:

— Неплохо, Димеона. Для начала — неплохо.

— Они будут теперь жить по законам Фериссии? — всё с той же неугасимой надеждой спросила девушка.

Я посмотрел на неё ещё раз, на то, какой надеждой сияли её глаза, и улыбнулся.

— Пока — нет, — я снял насквозь провонявшую потом охотничью куртку и уселся на кровать рядом с нимфой — иной мебели, не считая стола, в комнатке не было. — Но, если ты будешь продолжать в этом духе, возможно, кто-то из них и задумается о том, что ты говоришь.

Вид проповедницы вмиг сделался жалким, несчастным.

— Но почему? — с невыразимой тоской в голосе спросила она. — Почему? Я же всё делала правильно: я ходила, я уговаривала, я рассказывала, я...

— Видишь ли, — со вздохом принялся объяснять я. — Люди привыкли жить так, как они живут, и тебе потребуется какое-то время — может, день, может, несколько месяцев... Но в конце концов, я уверен, из всего этого что-нибудь да выйдет.

Девушка шмыгнула носом.

— Значит, у меня не получилось? — спросила она.

Я вздохнул.

— Димеона, у тебя прекрасно всё получается, просто тебе ещё слишком многому предстоит научиться. Помнишь, как тебя встретили в Вебезеккеле? Здесь, — я кивнул в сторону двери, которую кто-то остервенело пинал ногами с той стороны. — Здесь гораздо лучше. Тебе просто нужно набраться терпения, и тогда, со временем, что-то начнёт меняться.

Димеона вздохнула:

— Я не умею быть такой убедительной, как Мелисса.

Звуки ударов в дверь начинали постепенно стихать — похоже, народ расходился. Я улыбнулся:

— Димеона, ты была очень убедительной, просто... Просто наберись терпения. В конце концов, сегодня тебя уже слушали и за тобой даже ходили от площади к площади. Может быть, завтра ты встретишь именно тех людей, которым действительно нужно слово Фериссии?..

— Слово Фериссии нужно всем! — запальчиво воскликнула девушка.

— Разумеется, разумеется, — я сделал успокаивающий жест руками. — Но, видишь ли, в этом городе люди привыкли поклоняться иным богам. Лес далеко от них, лес их не заботит, зато море кормит их каждый день.

— Фериссия даст им намного больше!..

— Разумеется... Разумеется. Но для того, чтобы люди это усвоили, опять-таки, нужно время. Почему бы тебе не начать с того, чтобы завтра угостить их дарами леса?

Димеона задумалась на мгновение, а потом захлопала в ладоши от возбуждения. Я откинулся на кровать и наконец-то расслабился — впервые за этот долгий день — слушая её щебетание:

— ...И знаешь, они будут в восторге, если мне удастся найти в этом лесу диких ягод — не таких, как мы видели сегодня на рынке, а других, настоящих, ну, знаешь, как едят у нас дома...

Так, думал я, прикрывая глаза, что мы имеем в сухом остатке? С одной стороны, ясно, что мы имеем, — имеем мы одержимую, которая рвётся перестраивать мир. Чёрт возьми, да я бы руку отдал, лишь бы заглянуть в досье, что не дал мне прочесть Аполлон Артамонович, и узнать, кем была эта нимфа в миру!.. Нет, вопрос здесь в другом: имеем ли мы что-нибудь такое, что указывало бы, что нам не придётся назавтра драпать из Кромвеля так же, как мы сегодня с утра бежали из Вебезеккеля?..

— И ещё, знаешь, Мелисса мне