никто бы даже не заметил разницы — протараторила она и на секунду скорчила вопросительную мину.

— А вот тут ты не права. Разницу сразу можно почувствовать — не согласился я. — Высоцкий, это не просто голос, это намного больше. Конечно его можно спародировать или даже неплохо эмитировать, но эмоциональную волну, идущую от, богом поцелованного, талантливого человека, воссоздать всё равно не получится — искренне объяснил я, ибо в прошлой жизни незадолго до Московской Олимпиады-80, чудом попал на его последний концерт актёра, прошедший в НИИ эпидемиологии, рядом со станцией метро «Водный стадион».

Так вот несмотря на то что Владимир Семёнович уже тогда явно выглядел не очень здоровым человеком, от него шла ошеломительная энергетика, сбивающая наповал даже тех, кто не воспринимал его в записи.

Присев рядом на табуретку, Наташа снова начала мяться и тут уж не выдержал я.

— Наташ, ну спрашивай, что там у тебя?

Я бы не стал задавать этот вопрос, но молодой организм желал продолжить общение с симпатичной медсестричкой. И если честно я больше не желал его сдерживать, буквально чувствуя установившийся контакт.

— Та девушка, что к тебе приходила — робко начала Наташа. — Что она для тебя значит?

Прозвучавший вопрос был с подвохом. Если скажу, что она никто в моей жизни, то совру как ей, так и себе. Несмотря на долгие годы параллельного сосуществования с Полиной, каждый раз, когда мы пересекались, хоть и тень былой искры, но всегда проскакивала и иногда это приводило к довольно непредсказуемым результатам. А последний разговор с её молодой копией произошедший накануне прямо здесь, только подтвердил, что ничего не закончено. Однако и преувеличивать важность, давно перевёрнутой страницы наших отношений я тоже не хотел.

— Наташ, у нас с ней всё очень сложно.

— Совсем сложно? — пролепетала погрустневшая медсестричка.

— Да нет, не так как это выглядит со стороны. Я знаю дело молодое, так что скоро всё пройдёт — практически честно ответил я.

Наташа, призадумалась на пару секунд, будто прислушиваясь к себе, а затем словно переключившись, указала на дверь у окна.

— А теперь милый Гена быстро дуй в душ. Раз ходишь и отжимаешься, значит сам сможешь за собой поухаживать. А я тебе пока постельное поменяю и принесу полотенце со свежей пижамой.

— А спинку потрёшь? — на автомате брякнул я и внезапно заметил, как Наташа сверкнула глазками.

Вот старый осёл — снова обругал я себя за несдержанность и покорно направился к едва приоткрытой дверце, из которой валили клубы пара и доносился звук льющейся воды.

В покрытой белым кафелем комнатке со свисающем с потолка душем и сливом посередине немного вогнутого пола, меня ожидала настоящая ванна, наполненная едва не до краёв, такой горячей водой, что, едва ступив в неё, мне пришлось замереть. Закинув халат на небольшую ширму, я оценил горячий пар, идущие от открытого крана и начал медленно погружаться, а затем не боясь расплескать воду, окунулся с головой и ощутил настоящую эйфорию.

Быстро привыкнув к приятному жару, я не стал перекрывать кран, не желая, чтобы вода стала не такой нестерпимо горячей. За замалёванным белой краской окном было темно, а я лежал и грел молодые косточки, доставшиеся по наследству от моего двойника. При этом все нехорошие мысли улетучились, и мои глаза невольно начал искать женские черты в мерно поднимающихся клубах пара.

А затем позади послышался едва слышный скрип фанерной дверцы и уши уловили лёгкие шажки босых ног, топающих по кафелю. Сознание тут же дорисовало картину происходящего позади и напрягшееся молодое тело среагировало правильно.

— Вставай.

Услышав однозначный приказ Натальи, я едва порывисто не вскочил, но всё же чудом сдержался.

— Зачем ты пришла? — с предательской дрожью в голосе, спросил я.

— Ты же просил «спинку потереть». А ты что подумал?

— А это. Да сколько угодно — проговорил я и медленно поднявшись дабы не расплескать воду, встал посреди полной ванны.

После этого я явственно почувствовал её взгляд, придирчиво осматривающий мускулистую спину, и то что находится ниже. При этом мне захотелось прикрыть ставшее каменным мужское достоинство, но я сдержался.

— Не смотри, хочу ножки погреть — проговорила Наташа и я сначала услышал, как расстёгиваются пуговички, а затем краешком глаза уловил, как на стоявшую сбоку ширму, ложится влажный от пара медицинский халатик.

А в следующий миг я почувствовал, как по спине лёгонька прошли её пальчики, гладя шрамы, оставшиеся после инцидента в многоэтажке.

— Это дело женских рук — констатировала Наташа.

— Скажу сразу, в тот момент мне приятно точно не было — я зачем-то попытался оправдаться.

Вслед за этим спины коснулась мокрая мочалка.

— А ты спортивный — выдала Наташа короткую характеристику, и я почувствовал, как к мочалке присоединился скользкий кусок мыла.

И пока она тёрла мне спину я буквально почти перестал дышать. При этом во мне боролось нестерпимое желание, которое пыталась унять рассудительность и опыт прожитых лет.

— Если стесняешься, то не стоит, я тебя уже мыла дважды, так что чего я там не видела? — сообщила Наташа и я ощутил, как намыленная мочалка начала гулять по всему что находится сзади и моим бокам. А через пару секунд мочалка прошла по животу и как бы случайно задела то что не положено. — Ой, похоже я видела не всё — проговорила девушка и я почувствовал, что она замерла.

И в этот момент всё то молодое и здоровое из чего я теперь состоял, обрушило последнюю преграду рассудительности и взяло верх. Рука самостоятельно протянулось к сильно запотевшему зеркалу, висящему над раковиной, и размашистым штрихом стёрла влагу. При этом моему взору открылся прекрасный вид на полуголую медсестричку, стоявшую позади в одних трусиках.

Посмотрев на меня с немым укором, она внезапно виновато улыбнулась и после этого меня было уже не остановить. Резко развернувшись я приподнял её почти невесомое тело и прижал к себе, а в следующий миг почувствовал, как её влажные губы впились в мои.

А затем началось то о чём детям до поры до времени лучше не рассказывать. Трусики нам не помешали и молодые тела едва не слились воедино во время спонтанного акта. И в отличии от меня, скачущая в моих крепких руках Наташа ничем себя не сдерживала, так что её частые вскрики обильно отражались от кафельных стен, заводя моё естество ещё сильнее.

Чересчур сильное возбуждение привело к тому что уже через минуту наши тела задёргались в экстазе. Однако это нас явно никак не удовлетворило. Молодые тела требовали продолжение, и оно не заставило себя ждать.