– А меня? Когда вы планируете выслать меня?

– После ночи большого отлива. Думаю, она наступит уже скоро.

– Можно спросить?

– Спрашивай.

– Зачем вам я?

– По большому счету, незачем. Но я вложила большие средства в обустройство твоего быта на вилле.

Да, в те времена она, наверное, еще надеялась, что Ника окажется ее внучкой. Или не надеялась, но была готова к любому исходу.

– А моим внучкам, моим настоящим внучкам нужен кто-то… – Агата замолчала, подбирая нужное слово. – Кто-то со стороны.

– Я не гожусь им в подруги.

– А никто не говорит о дружбе, Ника. Мне казалось, что ты достаточно умна, чтобы это понимать. Моим внучкам нужен противовес, кто-то, кто будет удерживать их от необдуманных поступков.

– Вы зря думаете, что я удержу их от необдуманных поступков.

– Я так не думаю. Я думаю, что ты можешь оттянуть на себя часть их внимания и энергии. Мои внучки не ладят между собой, это заметит даже слепой.

– Я заметила.

– Я не хотела тебя обидеть, Ника. Это всего лишь фигура речи. Но суть сказанного от этого не меняется. Предстоящая инициация вносит разлад в мою семью. Так всегда случается накануне ночи большого отлива. Думаешь, для чего нужны все эти гости?

– Для того чтобы разрядить обстановку.

– Отчасти. При свидетелях мои неразумные дети и внуки ведут себя гораздо сдержаннее, но темперамент…

– Вам нужна девочка для порки?

– Да, – сказала Агата. – Мне нужен кто-то достаточно сильный духом и при этом совершенно непохожий на моих внучек. Кто-то, кто сумеет послужить громоотводом.

– Вы переоцениваете мои возможности.

Ее мутило от этого разговора, от торгов, на которых она одновременно и продавец и товар. Вот только торгов еще не было. Агата до сих пор не озвучила свои условия.

– Я вижу людей насквозь, Ника. Уверена, ты справишься с возложенной на тебя миссией.

– Это очень странная миссия.

– Тереза тоже так считала много лет назад. Но если бы у кого-то хватило смелости спросить, не жалеет ли она о принятом тогда решении, он бы очень удивился. Я помню и ценю оказанные мне услуги.

– Вы умираете…

Не нужно было этого говорить. Что угодно, только не это. Что на нее нашло? Откуда это желание сделать больно?

– Умираю, – согласилась Агата. – Но пока еще я жива, и я единственная, кто принимает решения.

– Простите…

– Не извиняйся. Мои перспективы ни для кого не секрет, и меня нельзя обидеть такой мелочью, как упоминание о моей болезни. Давай лучше поговорим о тебе, о твоем диагнозе.

Ника затаила дыхание, а потом и вовсе перестала дышать.

– Я видела результаты твоего обследования, разговаривала с врачами. Скажу честно, твои шансы невелики. Но они есть. И есть вероятность, что зрение к тебе вернется. Частично…

– Частично?.. – Все-таки она сделала вдох, чтобы не потерять сознание.

– Вероятно, ты сможешь различать силуэты, отличать свет от тьмы. Согласись, это больше, чем ничего. Это даже лучше Ариадны. Кстати, Ариадна останется с тобой в любом случае, на этот счет ты можешь не волноваться.

Вот она и услышала то, что хотела услышать. Теперь можно выдохнуть.

– Ариадна очень дорогая и очень полезная игрушка, но ее может не хватить для жизни в современном обществе. Чтобы чувствовать себя нормальным человеком, чтобы жить так, как хочется, чтобы получить достойное образование, тебе понадобятся деньги. И я предоставлю тебе такую возможность. Я организую для тебя трастовый фонд. Ты знаешь, что это такое, Ника?

Она знала, поэтому лишь молча кивнула.

– А ты знаешь, кто такой Иван Серебряный? Нет, не тот юноша, в компании которого ты покинула сегодня ужин, а его отец.

– Я спрошу у Ариадны.

– Спроси. А пока я скажу лишь одно, в случае твоего согласия, господин Серебряный станет управляющим трастового фонда и твоим попечителем после моей смерти. Поверь, это человек невероятной силы и влияния и, если он будет стоять на страже твоих интересов, есть большая вероятность, что когда-нибудь уже ты сама встанешь во главе своей маленькой империи. Как тебе предложение, Ника?

Это было предложение, от которого невозможно было отказаться, и они обе прекрасно это понимали.

– Как долго? – спросила Ника. – Как долго я буду девочкой для порки?

– До тех пор, пока в этот дом не войдет новая хозяйка.

– Которую выберете вы?

– Которую выберет Медуза. – Она сказала это так просто, словно бы и сама верила во все эти небылицы про ночь большого отлива. – Кстати, Артем Игнатьевич рассказал мне про сегодняшний инцидент на пляже и про сбой в программе Ариадны… – в прохладном кондиционированном воздухе повис так и невысказанный вопрос.

– Уже все нормально, спасибо.

– А что было ненормально? – Впервые за все время их общения Агата проявила интерес. – Я хочу знать.

– Когда я оказалась в воде, Ариадна повела себя… необычно. Она предупреждала меня о приближающихся объектах.

– Каких объектах?

– Никаких. Их никто больше не видел.

– А ты?

– А я слепая.

– Но ты могла чувствовать. Что ты чувствовала, Ника? Что это было? – Голос Агаты звучал все тише, все мягче, все успокаивающе…

– Змеи. Огромные змеи. Или…

– Или?

– Или щупальца. – Пелена морока спала в тот самый момент, как Ника произнесла последнее слово. – Но на самом деле, разумеется, ничего такого не было, – сказала она решительно. Ей вдруг стало страшно, что Агата примет ее за сумасшедшую, и тогда сделке точно конец.

– Разумеется, – повторила Агата задумчиво, а потом добавила: – Ты можешь быть свободна, Ника.

Вот так, ее отсылают как прислугу. А впрочем, чем девочка для порки отличается от прислуги? Лишь тем, что ее можно ударить. Пусть не кулаком, так словом. Зато потом, когда все закончится, она сможет видеть силуэты, свет и тень. У нее будет трастовый фонд и деньги. Это ли не веский повод для того, чтобы засунуть свою гордость куда подальше и потерпеть?

– Я согласна, – сказала Ника неожиданно для самой себя. – Мне не нужна ночь, чтобы принять решение.

– Возможно, тебе и не нужна, – послышался легкий вздох и звук удаляющихся шагов, – но в отличие от тебя у меня еще есть кое-какие неотложные дела, а потом мне потребуется отдых. Иди, девочка. Завтра я пришлю за тобой.

Снаружи Нику уже ждал Артем Игнатьевич. Подслушивал или просто не хотел, чтобы она болталась одна по дому?

– Вы с Агатой все решили? – спросил с вежливым равнодушием.