Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Масумото! – громко крикнул я.
– Хай! Алеша-сан, – с третьего яруса спрыгнул мой японский гном. Бороду Масумото завязал на манер здешних обитателей, одет был в стандартный хитон серого цвета – вот, пожалуй, и все изменения, которые произошли с Кивами.
– Собери срочно старейшин, – на местном языке произнес я.
– Что случилось? – коротко поинтересовался Масумото, надевая ботинки.
– Началось восстание, – устало пояснил я, вытирая пот со лба. Ну, и ночка выдалась! Сначала гуймуры, потом маг, потом обратно воскресший маг и опять гуймуры. Думал, что все, конец мне. Вместе доконают. Ан нет! Меч выручил. Волкообразных тварей я развалил напополам на раз. Было такое ощущение, что клинок сам водит моей рукой. Это при том, что я никогда в жизни не держал в руках что-то острее вилки и столового ножа. Жаль, что история сообщений также не работает – как раз появилось время почитать, что мне там привалило за истребление тварей и мага. Но увы.
С Эпоном в итоге я тоже разобрался, хотя пришлось повозиться. Задачка стояла еще та! Как убить уже и так мертвого мага, который к тому же принялся долбить меня заклинаниями. Только кинжал и спас. Он, видимо, тоже был магической природы и сильно мешал колдовать. Эпон пару раз пытался его вырвать, но все бесполезно. Клинок будто вмуровали в череп некроманта.
Пара прыжков, кувырок в сторону от серого языка какой-то дряни, наколдованной волшебником, и я рядом с ним. Один взмах меча, и волшебное оружие под оглушающий визг сносит Эпону голову с плеч. При этом камень в рукояти просто взорвался серией ярких вспышек, впитывая в себя багровое пламя, выплеснувшееся из глаз некроманта. На всякий пожарный я еще изрубил обезглавленное тело в мелкий фарш. Пусть попробует воскреснуть в этих тонких кусочках салями, которые остались от его рук, ног, таза…
– Алексей, это тридцать четвертый, это шестой, а это сто пятый, – представил мне подошедших гномов японец. Ах, да. Я совсем забыл, что гномам запрещено иметь свои имена. Тридцать четвертый был натурально похож на танк времен Второй мировой войны – мощный, приземистый, с квадратным телом и приплюснутой головой. Никакой шеи я не заметил. Борода черная, местами с проседью. Глаза смотрели на меня строго и требовательно – мол, что приперся посреди ночи? Шестой, наоборот, не производил никакого впечатления. Отвисшая губа, ниточка слюны, взгляд идиота. Я оглянулся вокруг и ужаснулся. На меня глядели одни шестые. Во взгляде большинства коротышек не было ничего человеческого. Каламбур, однако, но тем не менее. Это были пустые, покорные судьбе лица, с потухшими глазами и равнодушными гримасами. Даже мое ночное вторжение не разбудило их сонного существования. Натуральные рабы.
Я посмотрел на последнего старейшину. Сто пятый оказался тем самым пожилым гномом, что грыз землю во время бичевания. В отличие от своих одноплеменников, этот старейшина, очевидно, был личностью с большой буквы. Умные глаза, жилистые мозолистые руки мастера – все говорило о том, что этот гном пойдет за тобой на край света ради свободы. Но остальные… Я еще раз оглядел ряды нар и пал духом. Бесполезно. Забитые рабы.
Я судорожно начал думать, что можно сказать им, какие слова смогли бы разбудить в их сердцах тягу к свободе. Семья, дом? Нет у них давно ни того, ни другого. Месть? Сомневаюсь. И тут меня натурально торкнуло. ОГО! Кажется, есть кое-что, что они не смогут оставить без внимания.
– Что ты хочешь от нас, чужой? – сурово спросил гном, которого я про себя обозвал Т-34. – Уходи прочь!
– Вы слышали, что творится в лагере? – облизал губы я.
– Нас это не волнует, – под согласное бормотание ответил коротышка.
– А есть вообще что-нибудь, что вас волнует в этой жизни?
– Нет! – как отрезал тридцать четвертый.
– Лжешь! – рявкнул я на коротышку, пытаясь вывести его из себя. – Себе лги, другим не смей! Есть в этом мире еще вещь, святая для всех гномов. Эту ценность спрятали ваши деды, завещая хранить ее и беречь. Но их внуки не справились, и в мир пришло зло.
Гном побледнел и, запинаясь, произнес:
– Про какую вещь ты говоришь?
Прежде чем ответить на его вопрос, я огляделся. В глазах многих рабов зажегся интерес и… надежда?
– Правый глаз бога Ура! Главная реликвия гномов.
– Скажи, кто ты, незнакомец?! Откуда знаешь нашу святыню??
– Я посланник вашего бога Ура.
Всё, главные слова сказаны. Пути обратно нет.
…В нас сидел страх, тем более стыдный, что теперь боялись мы потерять уже не жизнь даже, а всего лишь достигнутый нами – жалкий! – уровень жизни. Этот страх сидит в нас и сейчас, видимо, мы не способны избавиться от него, и он готов согнуть, скрючить, сломать нас…
Б. Стругацкий
– Святотатство! – первым выкрикнул номер шесть и бросился на меня с кулаками.
Однако! Дурачок оказался вовсе не таким дурачком и среагировал первым. Если бы не Масумото, который подставил шестому ножку, дело бы дошло до драки. А так гном покатился по полу, в то время как седой сто пятый успел остановить кровопролитие грозным «ГНОМЫ, СТОЯТЬ!..»
– Если ты, парень, посланник нашего Творца, то… должен быть знак. Такой знак, который нельзя не заметить и нельзя не принять. Есть он у тебя?
– Да, – просто ответил я. – Сегодня ночью Ур разрушил Костиницу.
Раздался мощный бамц – это сотни тяжелых гномов спрыгнули с нар и ломанулись наружу барака. Я успел лишь посторониться, дабы не быть сбитым с ног этим смерчем, и остался ждать внутри. Прошло полчаса, как гомонящая толпа вновь собралась вокруг меня. На лицах коротышек не осталось ни следа былой покорности судьбе. Радость, страх, подозрительность – короче, весь спектр эмоций отражался на их мясистых физиономиях. Еще минут пятнадцать гномы галдели так, что тряслись стены, но постепенно стала преобладать точка зрения, что я действительно посланник или Дух гор, как выразился Т-34. Но была группа коротышек, которые скептически относились к моему нескромному заявлению. Возглавлял их номер шестой, тот самый, кто первый выкрикнул «Святотатство». Его аж прям всего трясло. С одной стороны, разрушенная Костиница – символ рабства и смерти, с другой стороны – человек, варвар.
– Наш Творец, Бог Ур, не мог послать во спасение мерзкого человека, – кричал, надрываясь, он. – Именно люди поработили нас.
– Нас поработил Эсунион, – резонно отвечал ему седой гном.
– Я согласен, что Костиница – это знак! – не обращая внимания, продолжал вопить шестой. – Но я не верю, что этот, – дебиловатый коротышка ткнул в меня пальцем, – Дух гор. Кто докажет, что он Дух гор?
– Я! – внезапно проговорил пожилой старейшина.
Все тут же замолчали, уставившись на него. Сто пятый, который до этого что-то больно внимательно приглядывался ко мне, взял со стола короткий сапожный нож. Оказывается, гномы настолько привыкли к своему рабству, что администрация разрешала им держать инструмент в бараках. Другой рукой гном мягко взял меня за левую руку и положил ее на стол ладонью вверх. После чего без замаха резко вонзил нож сверху вниз в мою руку. В смысле попытался вонзить, т. к. клинок лишь слегка надрезал кожу, а я почувствовал лишь тупой удар по ладони.