Миле придется остаться здесь, и Лоренс как раз сейчас обдумывает, что же с ней делать. Привести ее нелегально в наш дом было настоящей глупостью! В отличие от него, я не чувствую себя ответственной за судьбу девочки. Она чудесная, милая, но извините. Мне жаль, но у меня теперь есть свой ребенок.

Люблю тебя, Эва

* * *

Для Анты Раштегораца,

управляющего «Мрамором»

ДОПОЛНЕНИЕ ПРОТОКОЛА

Товарищ Раштегорац,

У меня нет возможности дополнить досье Борислава Танкосича, поскольку он находится в весьма тяжелом состоянии. После многодневного пребывания в Петровой яме он заболел тифом и пролежал месяц в больничном отделении барака номер 9. Затем он был переведен в свой барак, где пролежал еще неделю, пока по приказу Омера Пашича его снова не отправили в Петрову яму. Сегодня Танкосича перенесли назад в барак в полумертвом состоянии.

Я считаю, что поведение Омера Пашича и его людей переходит границы полномочий, полученных от Вас. Несколько человек уже умерло в результате его пыток, а последние события свидетельствуют о том, что он считает, будто имеет абсолютную власть над арестантами. Я попытался несколько раз поговорить с ним относительно того, как он поступает, однако он очень грубо отверг мои замечания и сказал, что я могу обратиться к Вам за объяснениями.

Старшие по баракам сообщают мне, что по ночам он вламывается в двери и подвергает арестованных изощренным методам пыток и угроз, которые выходят за пределы человеческого воображения. Вмешивается во все – от количества пищи, которая полагается арестантам, до уменьшения их порций питьевой воды. Отдельным заключенным не дает спать уже с пяти часов утра. У некоторых из заключенных отмечается нарушение психического состояния. Сам Пашич тоже проявляет признаки душевной неуравновешенности и постоянно вступает в столкновения со всеми, включая и его людей.

Поэтому прошу вас вернуть Пашича в границы его компетенции. В конце концов, он, как и все остальные, заключенный, а к тому же еще и военный преступник. Иначе мы – следователи, охрана и старшие по комнатам – начнем спрашивать себя, кто командует в «Мраморе» – Вы или он.

Извините, возможно, Вам покажется, что мои слова были немного дерзкими, но я просто не мог не сообщить вам об этой животрепещущей проблеме.

Товарищеский привет вам,

инспектор Любивой Джукич

3 апреля 1951 г.

LE POPULAIRE

Центральный печатный орган Социалистической партии

Четверг, 5 апреля 1951

БЕЛГРАД НА ПЕРЕКРЕСТКЕ ИСТОРИИ

От нашего специального корреспондента

Это четвертый день моего пребывания в Белграде, столице Югославии. Мои первые впечатления великолепны. Девушки и парни весело шагают по улицам, вечерами ходят на танцы или в кино, где демонстрируются премьеры голливудских фильмов, или в Белградский драматический театр, в репертуаре которого представлены новейшие пьесы американских авторов Теннеси Уильямса, Юджина О’Нила и Артура Миллера. Вчера вечером я была на спектакле «Смерть коммивояжера». Должна признать, что он впечатлил меня больше, чем парижская постановка.

Такая перемена в югославской практике, которая подразумевает разворот к Западу, ускорилась в последние месяцы, а началась, в сущности, с Резолюции Информационного бюро 1948 года. Тито и Сталин тогда вступили в открытую борьбу, которая выглядела неравной, учитывая размеры Югославии с одной стороны и СССР и остальных социалистических государств с другой. Тем не менее создается впечатление, что Югославия, несмотря на все угрозы, выжила и теперь свободно шагает к своей версии строительства социализма.

Однако этому молодому социалистическому государству все еще представляет угрозу тот факт, что число симпатизирующих Сталину остается относительно большим. Похоже, что больше всего их в Сербии, а особенно в Черногории. Дело дошло до сведения счетов с ними, и значительное число этих людей арестовано. Есть признаки, что особо преданные Иосифу Виссарионовичу Джугашвили интернированы в трудовой лагерь на одном из островов на Адриатике. От здешних властей я получила заверения, что вскоре мы посетим это место.

Говоря короче, эта прекрасная страна, в которой переплетаются разные народы, культуры и религии, пленяет своим гостеприимством и непосредственностью. Многие старожилы Белграда говорят по-французски, но, к сожалению, молодежь из всех иностранных языков предпочитает в основном русский. Однако все, с кем я познакомилась, старались как-то понять и меня, и югославскую реальность. О дальнейшем развитии событий я буду вас регулярно информировать.

Марианна Фабри

* * *

Среда, 11 апреля

Он жив. Радо рассказал мне, как он тайком поговорил с Бориным следователем Джукичем, который, похоже, оказался неплохим человеком. В сущности, он такой же, как и остальные, но, похоже, у него в голове что-то произошло и он начал помогать людям. Из-за этого его уже несколько раз вызывали на беседу с управляющим лагерем. Джукич подтвердил, что мой муж жив. Еще он сказал, что Бора в очень тяжелом состоянии, что он очень долго находился в какой-то Петровой яме, сейчас его оттуда освободили, но он почти без сил. В настоящий момент он в стационаре, его освободили от работы из-за того, что он буквально не может стоять на ногах.

Я наспех написала ему записку, в которой сообщила, что я тоже здесь, поблизости, что люблю его и прошу выжить. Радо пообещал мне, что пойдет к госпиталю и обязательно найдет способ передать мое письмецо.

Господь! Спаси моего мужа! Я, которая никогда не была религиозной, я, которая вместе с остальными коммунистами тебя, Боже, оскорбляла, сейчас, Боже, прошу тебя сберечь моего мужа. Я верю, что ты это сделаешь, а я обязуюсь до конца моей жизни верить в Тебя и славить Твое имя.

Радо, похоже, влюбился в Драгицу. Он приносит нам еду, а потом разговаривает с ней наедине. Однако она совершенно утратила храбрость. Выглядит как-то мрачно, а вчера сообщила мне, что у нас нет никакой надежды. «Что это ты говоришь! – прикрикнула я на нее. – Да ты отсюда первой выйдешь. Ты же ничего не сделала, они должны тебя выпустить». Она мне ответила: «Именно потому, что я ничего не сделала, они никогда меня не выпустят».

Радо тоже ее подбадривает, говорит, что после освобождения с каторги он покажет ей Словению, они поднимутся на Триглав, они будут плавать на лодке по Бледскому озеру, гулять по Логарской долине. Один раз пошутил: «Вот только на море мы никогда больше не поедем». Она промолчала, не среагировала.

Мы должны быть очень осторожными. Делич заметила, что я часто разговариваю с Радо. Вчера она сказала Драгице: «Опять начала махать хвостом, сталинская сучка!» Драгица посмотрела на нее и ничего не ответила. Но ее взгляд был настолько долгим и выразительным, что Деличка как бы слегка смутилась. Было похоже, что Драгица ее каким-то образом загипнотизировала. Продлилось это десять, может быть, пятнадцать секунд, и тот взгляд Драгицы