мужа. А если он его найдет, то пусть передаст, что я рядом, буквально напротив. Он обещал, что попытается, а потом поделился с нами своим обедом. Не знаю, как дождусь завтрашнего дня и узнаю, жив ли мой Бора.

Мария Делич, которая здесь, на Гргуре, получила повышение по службе, ужасно издевается над нами, в особенности над Драгицей, которой она, судя по всему, не может простить Владислава, управляющего «Рамским болотом». Ей мало того, что нам дали самую тяжелую тачку, чтобы перевозить горы камней, так вчера она велела мне остричь волосы Драгицы огромными ножницами, которые, вероятно, используются для резки проволоки. Якобы появились вши и всем, у кого волосы подлиннее, следовало их укоротить. После «стрижки» у Драгицы вся шея была в порезах и кровила. Я старалась не поранить ее, но ничего не вышло.

Вообще говоря, здесь гораздо, гораздо труднее найти место, где можно прятать мою тетрадь. Я выкопала яму под одной скалой засыпала ее камнями поменьше. Важно, чтобы меня никто не увидел, когда я выкапываю свой дневник, а потом снова зарываю его. Это место сухое и труднодоступное, и я надеюсь, что моя Мила когда-нибудь прочитает то, что я пишу, и узнает, что случилось с ее родителями. Одна только Драгица знает, где мое хранилище; это я пишу на случай, если со мной что-то произойдет. Если она выживет, то пусть передаст моей девочке свидетельство о том аде, в котором я оказалась.

Как она там?

СЕКРЕТНАЯ РАЗВЕДЫВАТЕЛЬНАЯ СЛУЖБА

Криптографическое отделение GCHQ

Расшифровка шифрованного сообщения № DD-16/A

Я снова встречался с П., мы играли с ним в теннис в клубе «Партизан». Хотя весна еще только началась, для руководящих кадров уже специальным образом приводят в порядок корты, несмотря на дожди, а иногда и легкий снег. Он выиграл благодаря нескольким весьма сомнительным очкам на своей стороне. «Я генерал, я должен побеждать», – извинялся он после окончания партии. Позже мы с ним беседовали в буфете клуба.

На этот раз он знал о концентрационных лагерях гораздо больше. Расположены они на двух островах в северной части Ядрана: Голи-Оток для мужчин, а Свети-Гргур – для женщин. Летом там невыносима жара, зимой ужасающий холод. Природной воды нет, ее доставляют в цистернах. Гигиена на невероятно низком уровне. Похоже, что там сейчас эпидемия тифа. Много покойников. Несмотря на это, пытки не прекращаются – можно даже сказать, что они усиливаются. Заключенные, которые хотят сохранить на плечах свои головы, должны согласиться на своего рода лоботомию, то есть абсолютное изменение сознания. В противном случае живыми им с острова не выбраться. Этот процесс применяется систематически и сопровождается множеством проверок.

П. это раздражает. Он уверял меня, что еще совсем недавно ничего об этом не знал. Сейчас ему ясно, что все это осуществлено не без участия вождя и самого узкого круга его помощников. Он сам ошеломлен и обдумывает, как выбраться из ситуации, в которой оказался. Отставка с должности в генштабе могла бы обойтись ему слишком дорого, возможно даже стоила бы и жизни. Поэтому сейчас он работает над тем, чтобы перебраться в дипкорпус. Говорят, что из-за общей культуры и знания французского кое-кто даже предлагает его на пост министра иностранных дел.

Мне он пообещал организовать, как только погода улучшится, для иностранных журналистов посещение Голи-Отока. К сожалению, преимущество будут иметь те, что работают на социалистическую (а не коммунистическую) печать в Италии и Франции. Но помочь лично мне получить аккредитацию он не сможет.

Он откровенно сказал, что считает меня шпионом. Я возмутился, но он спокойно, почти добродушно объяснил: «Все писатели так или иначе шпионы. Они подслушивают, подсматривают со стороны и записывают разные вещи. Да, в конце концов, разве не был шпионом сам Джордж Оруэлл? Я встретился с ним в Испании, он был ранен. Но я сразу же понял, что он – шпион. Это было чуть ли не правилом: большинство английских интеллектуалов в молодости были связаны с коммунистическим движением, но позже они же становились доносчиками. Это у вас, в Англии, нормально, шпионаж считается патриотизмом», – добавил он. На это я рассмеялся и спросил его, откуда бы он мог знать, кто в Англии шпион. На это он ответил: «А вы слышали о пресловутом списке „криптокоммуниста“ Джорджа Оруэлла из архивов Форин-офиса?» Я его уверял, что ничего такого не знаю, на что он мне порекомендовал получше расспросить мое руководство.

Но то, что я работаю в разведывательной службе, ему не мешает, сказал он. Просто у него есть потребность обмениваться мыслями с ему равными, хватит с него простолюдинов, которыми он окружен. Потом он неожиданно спросил, обманываю ли я свою супругу. Я удивился, с чего бы он такое предположил, уж не Инспекция ли дала ему понять, что ее интересует эта тема? Он засмеялся: «У вас на лице написано, что вы неверны». «Одна из закономерностей любви состоит в том, что так называемая „та самая особа“ всегда появляется или слишком рано, или слишком поздно», – ответил я.

Остаток времени мы потратили на его расспросы о моей деятельности. Потом я рассказал ему, что готовлю один большой роман, в четырех томах, об опыте, который я приобрел за время пребывания в Египте. В сущности, это будет рассказ о любви. В каждой части будет по одному герою, номинальному рассказчику. Но эти четверо людей, две женщины и два мужчины, будут присутствовать в каждой из отдельных книг и в страстных переплетениях сюжетных линий. Потом я в деталях рассказал ему об Александрии, месте, в котором будет развиваться действие романа. У меня создалось впечатление, что он был очарован описанием этого города.

Под конец я упомянул, как мучаюсь с названием будущего произведения. Он сказал мне: «Четыре героя? Это похоже на какой-нибудь скрипичный квартет. Который выступает в Александрии».

Рыболов

Расшифровано W. B.

* * *

Дорогая мама,

Я приняла решение: мой ребенок, безусловно, не должен родиться в этой ужасной стране! Больницы здесь больше похожи на конюшни, а не на медицинские учреждения. Пациенты спят в коридорах, часто по двое на одной кровати. От заражения крови умирают чаще, чем от рака или сердечных болезней. Рожать буду в Англии, это однозначно! И я знаю, мама, ты бы хотела облегчить мне первые дни после родов. Разве не так?

Поэтому я прошу вас от нашего имени снять в Оксфорде дом, поблизости от больницы Черчилля, и в этой больнице зарезервировать место для родов. Мы бы приехали, как только вы сообщите, что все устроили. Ларри, к сожалению, из-за работы сможет остаться с нами совсем ненадолго, но я больше не собираюсь возвращаться сюда. Хватит. Мой муж твердо обещал мне,