невозможно: Маркеталия, Ла Эрера, Планадас, Гайтания, Санто Доминго, Корин-то, Торибио, это всё в Толиме, Валье и Кауке. Эта странная теория утверждала также и то, что, мол, местное население теперь стало неподатливым, его интенсивно обрабатывала военная разведка противника, и потому оно уже не имеет к нам никаких симпатий…». Отсюда следовало, что если партизаны будут стремиться выйти к Центральной Кордильере, они неизбежно будут отброшены назад к Эль Пато, неся потери в людях и оружии. На заседании Генерального штаба Маруланда говорил: «Я утверждаю, что эта теория абсолютна неверна. Я полагаю, что наши неудачи связаны с другими причинами, которые не имеют никакого отношения ни к местному населению, ни к тем более особенностям района Центральной Кордильеры». На этом заседании он предложил, чтобы туда направили его, и он лично докажет ложность этой теории, полную её несостоятельность: «Я хотел поставить эксперимент и проникнуть в этот регион. Меня поддержали, и мы решили, что я отправляюсь туда, и выясняю на месте, а не просто умозрительно, в чём заключается подлинная причина того, почему наши отряды не смогли закрепиться в тех регионах, где когда-то ранее были партизаны…».

Как это было и раньше, Маруланда лично отобрал людей, которые, по его мнению, наиболее подходили для такого рода экспедиции. Он стремился составить из своих людей оптимальную комбинацию человеческих качеств. Маруланда всегда очень хорошо знает боевые качества своих людей, у него даже есть своего рода список, истории бойцов и как они вели себя в разных обстоятельствах. «Смею утверждать, что народ, который я отобрал, был народом уже хорошо подготовленным, это были люди не только из Маркеталии, но и из Эль Пато, уже обстрелянные со мной в нескольких боях, было и несколько человек из города, они пришли из Антиокии. Перед тем как направиться к Центральной Кордильере, в течение двух месяцев я лично проводил тренировки до тех пор, пока люди не стали полностью готовы к тем ситуациям, с которыми мы впоследствии и столкнулись. В итоге нам удалось создать такой отряд, который вполне мог выжить на той территории. Я специально готовил людей к тому, что мы совершаем поход с целью пройти туда и обратно без всяких потерь. Было проведено множество ночных тренировок, поскольку, начиная с Сан Рафаэля в Уиле, местность становилась открытой, и потому ночью ни в коем случае нельзя было пользоваться фонариками, для того чтобы найти место ночлега. Мы проводили тренировки с 6 часов вечера и до 3–4 часов утра, с тем чтобы создать условия, максимально приближённые к ночным переходам, и для того чтобы быть в состоянии 15 или 20 дней подряд идти только ночами. Мы также решили, что дневные остановки в пути должны быть непродолжительными, только для того, чтобы вымыть ноги, умыться, немного поесть и идти дальше. Так мы тренировались на выносливость. Но, кроме физической подготовки, мы провели для бойцов политические курсы. Таким образом, мы создали отряд, хорошо подготовленный как в политическом плане, так и в военном. И мы также настраивали людей психологически, я говорил им, и неоднократно, что мы можем столкнуться со многими трудностями, что об этом свидетельствуют как рассказы, так и весь негативный опыт в целом, предшествующих отрядов. В нашей подготовке мы ничего не оставляли на волю случая…».

Отряд численностью в 27 человек под командованием Маруланды и группы командиров, среди которых был и команданте Нариньо, вышел из района Эль Пато, из местечка, расположенного прямо на берегу реки Корегуахе. Так начался длительный 47-дневный поход, большая часть которого проходила в обстановке полной секретности и под покровом ночи. Сначала партизаны отправились к каньону Эль Дуда, идя через леса Гуаяберо. От Эль Дуды они направились к Сан Рафаэлю по склонам высокогорья Сумапас с целью добраться до восточной части Толимы, а затем выйти на юг этого же департамента. Через три перехода они вышли к Натагайме, что на равнинной части Толимы. «Мы продолжили путь и вышли к Эль Пасито, а оттуда – к местечку, которое называлось Лас Нубес, держа направление на Планадос, затем по дороге из Сур де Ата мы перешли мост. После этого мы шли по Эль Силенсио, через небольшое ущелье, которое называется Эль Кебрадон, совсем близко к Планадос, затем мы прошли через Ла Тригенью, тоже рядом с Планадас, и вышли по дороге, которая ведёт из Планадас в Бильбао, к другому небольшому ущелью, которое называется Кебрадо де Монтальво.

Так мы шли до тех пор, пока не вышли к каньону Чили; в этом каньоне и располагается Бильбао. Этот переход занял у нас примерно 2 месяца пути с небольшими остановками в пути. После того как мы вышли из Сан Рафаэля, бóльшая часть переходов происходила ночью, и так было до тех пор, пока мы не добрались до Кебрада де Монтальво; там мы два или три перехода сделали по лесу. Бывали такие переходы, которые занимали полностью всю ночь; мы выступали в полседьмого вечера, и нам едва хватало времени до наступления утра, для того чтобы определить заранее место, где мы можем укрыться. У нас были такие товарищи, которым эти переходы казались слишком долгими и трудными, поскольку мы вставали с наших лежаков ещё в темноте, на ощупь, и шли до ночи, когда уже надо было двигаться на ощупь. Очень сложным был переход от Ла Тортуги до Натагаймы; тогда в этом районе у нас не было никаких связей с местным населением, у нас не было надёжных мест, где можно было бы остановиться. Кроме того, в то время там проводилась масштабная контрповстанческая операция, в которой были задействованы бывшие партизаны-либералы, а они хорошо знали местность и население; да, вот тогда-то нам пришлось основательно опасаться за свою шкуру, не допускать ни малейшего нарушения дисциплины, и к тому же существовали большие проблемы с экономической и прочей поддержкой со стороны местных жителей. … Местность была очень пересечённой, стояла ужасная жара, и потому каждый шаг давался с большим трудом. Единственным ровным местом и был тот самый район от Ла Тортуги до Натагаймы, поскольку это, собственно говоря, долина реки Магдалены, а всё остальное – это сплошные спуски и подъёмы, а затем шли просто сплошные горы. Наш марш проходил в обстановке полной секретности, поскольку таковой была изначальная задача, которую мы должны были выполнить…», – вспоминает «Балин», проводник, бывший партизан-либерал, который позже вступил в ряды РВСК[23].

Маруланда так подводит итог первого этапа своего эксперимента на пути к Центральной Кордильере: «Я сумел проделать весь путь от Меты до