это все, пока наконец не остановился, удовлетворенный. Замер.

– Вы советские лиди? – спросил тогда Николас, задыхаясь. Очевидно, да; ЗапДемовские лиди едва ли…

Внезапно он заметил штамп на корпусе ближайшего к нему лиди, и это была не кириллица, не русские слова, а английские. Отчетливо прокрашенные слова, нанесенные при помощи трафарета и единственного мазка широкой кисти – но нанесенные не в подземном убежище; это было сделано позже, когда лиди уже подняли на поверхность через шахту. Возможно, он был даже производства «Том Микс», но это уже было в прошлом, стало неважным, потому что странная трафаретная надпись гласила:

СОБСТВЕННОСТЬ ДЭВИДА ЛАНТАНО

ИДЕНТИФИКАЦИОННЫЙ НОМЕР АГЕНТСТВА 3–567–587–1

ПРИ ВОЗВРАТЕ ВОПРОСОВ НЕ БУДЕТ,

НО СОСТОЯНИЕ ДОЛЖНО БЫТЬ МЕЖДУ

ХОРОШИМ И ОТЛИЧНЫМ

12

Пока он стоял, уставившись на непонятный знак на груди лиди, тот сказал ему:

– Извините нас, сэр, за наше непростительное обхождение с вами, однако мы крайне торопились удалить вас от вашего туннеля и в то же время по возможности закрыть его. Возможно, вы сможете сказать нам прямо, дабы избегнуть использования дополнительных приспособлений для обнаружения. Не готовятся ли еще какие-либо индивидуумы из вашего танка – а может быть, уже и находятся в процессе – последовать за вами?

Николас промямлил:

– Нет.

– Понимаю, – сказал лиди и кивнул, словно удовлетворенный ответом. – Следующим нашим вопросом будет такой: что заставило вас пробурить вертикальный туннель в нарушение существующих законов, предусматривающих суровое наказание?

Его компаньон, подстреленный лиди, добавил:

– Другими словами, сэр, будьте любезны объяснить, зачем вы здесь.

После паузы Николас сбивчиво ответил:

– Я… поднялся, чтобы кое-что достать.

– Не могли бы вы назвать нам природу этого «кое-чего»? – уточнил целый лиди.

Он никак, даже ради спасения жизни, не мог сообразить – отвечать ему или нет; все окружающее, сам мир вокруг него и эти обитатели мира, металлические, но вежливые, давящие на него, но уважительные, – все это до крайней степени дезориентировало Николаса и поставило в тупик.

– Мы дадим вам некоторое время, – сказал незадетый лиди, – для того, чтобы прийти в себя. Тем не менее мы вынуждены настаивать на том, чтобы вы отвечали. – Лиди двинулся к нему с каким-то прибором в аналоге руки. – Я бы хотел, чтобы вы подверглись полиграфической проверке ваших заявлений; другими словами, сэр, измерению независимой воспринимающей системой достоверности ваших ответов. Ничего личного, сэр, это рутинная процедура.

Николас не успел опомниться, как детектор лжи оказался защелкнут на его запястье.

– Ну а теперь, сэр, – продолжил тот же лиди, – какое описание условий, встреченных вами тут, на поверхности Земли, дали вы вашим друзьям-танкерам внизу при помощи системы связи, которую мы только что привели в негодность? Будьте добры, расскажите нам об этом в полных и точных подробностях.

– Я… не знаю, – выдавил Николас.

Поврежденный лиди обратился к своему компаньону:

– Нет необходимости спрашивать его об этом; я находился достаточно близко для того, чтобы записать разговор.

– Пожалуйста, воспроизведи запись, – сказал тот.

К ужасу и отвращению Николаса, из динамика поврежденного лиди тут же раздались звуки записи его разговора с людьми внизу. Изо рта лиди доносились чуть писклявые, отдаленные, но отчетливо слышимые слова, словно бы лиди превратился в него самого, в отвратительную пародию.

– Эй, президент Сент-Джеймс! Вы наверху?

А затем его собственный голос, как ему показалось – чуть ускоренный, отвечающий:

– Я наверху.

– Рассказывайте же; поговорите с нами, как оно там?

– Прежде всего, небо серое…

Он вынужден был стоять здесь, с этой парой лиди, и выслушать все еще раз сначала и до конца; и все это время он спрашивал у себя, снова и снова: что происходит?

В конце концов прослушивание разговора завершилось; двое лиди посовещались.

– Он не сообщил им ничего ценного, – постановил незадетый лиди.

– Я согласен, – кивнул подстреленный. – Спроси у него снова, собираются ли они выходить еще. – Обе металлические головы повернулись к Николасу; они смотрели на него крайне внимательно. – Мистер Сент-Джеймс, последует ли кто-либо за вами сейчас или позже?

– Нет, – ответил он хрипло.

– Полиграф, – сказал подстреленный, – подтверждает его заявление. Тогда еще раз, мистер Сент-Джеймс, относительно цели вашего визита посредством туннеля на поверхность. Я почтительно настаиваю, сэр, чтобы вы сообщили нам; вы должны сказать, почему вы здесь.

– Нет, – сказал он.

Поврежденный лиди обратился к своему компаньону.

– Свяжись с мистером Лантано и попроси уточнить, следует ли нам убить мистера Сент-Джеймса или передать его в организацию Рансибла или психиатрам в Берлин. Твой передатчик исправен; мой же был уничтожен оружием мистера Сент-Джеймса.

После некоторой паузы неповрежденный лиди сказал:

– Мистера Лантано в настоящий момент нет на вилле; домашние служащие и дворовые работники утверждают, что он в Агентстве, в Нью-Йорке.

– Могут ли они связаться с ним там?

Лиди замолчали. Затем наконец неповрежденный лиди сказал:

– Они связались с Агентством по видеосвязи. Мистер Лантано был там и работал на компьютере, однако он уже отбыл, и никто в Агентстве не может сказать куда, а также когда он появится вновь; он не оставил им никакого сообщения на этот счет. – Он добавил: – Нам придется принимать решение самостоятельно.

– Я выражаю несогласие, – сказал поврежденный. – В отсутствие мистера Лантано нам следует связаться с ближайшим Янси-мэном и полагаться на его суждение, а не на собственное. При помощи видеосвязи на вилле мы можем попытаться связаться с мистером Артуром Б. Таубером в его поместье к востоку. Или если не с ним, то с кем угодно в нью-йоркском Агентстве; я хочу подчеркнуть, что мистер Сент-Джеймс никому внизу не рассказал об условиях на поверхности, таким образом, его смерть будет воспринята ими как вполне обычная и оправданная гибель на войне. Их это устроит.

– Твое последнее замечание очень верное, – сказал его компаньон. – Поэтому я считаю, что нам следует убить его и не беспокоить Янси-мэна мистера Артура Б. Таубера, который в любом случае наверняка сейчас в Агентстве, и к тому времени, когда мы…

– Я согласен. – Поврежденный лиди выдвинул из корпуса некий трубчатый аппарат, и Николас понял, что это и станет орудием смерти, каковая сейчас без долгих споров с ним и случится: диалог между двумя лиди – и он никак не мог отделаться от мысли мы сделали их сами, внизу, в наших мастерских; это творения наших рук – этот диалог завершился, и решение было принято.

– Подождите, – сказал он.

Двое лиди, словно в силу формальной, воспитанной вежливости, ждали; пока еще не убивали его.

– Скажите мне, – сказал он, – почему, если вы ЗапДемовские, а не НарБлоковские, и я ведь знаю, что вы ЗапДем; я вижу надписи на вас обоих – зачем