Сезонные появления и исчезновения птиц озадачивали древних, и они придумывали в высшей степени странные объяснения тому, что наблюдали. Аристотель (384–322 до н. э.) считал, что горихвостки, которых он видит летом, — это те же самые птицы, что и зарянки, появляющиеся зимой, но видоизмененные: они никуда не улетают, а просто меняют окраску[139]. На самом деле, как мы выяснили с тех пор, разные виды мигрируют в противоположных направлениях — и меняются местами друг с другом.

В 1555 году в книге шведского архиепископа Олауса (Олафа) Магнуса[140] была опубликована гравюра, на которой был изображен человек, вытаскивающий из озера сеть, полную ласточек. Магнус утверждал, что именно там ласточки проводят зимние месяцы и что птицы, пойманные таким образом, могут ожить под действием тепла, хотя живут после этого недолго[141]. А в 1703 году англичанин Чарлз Мортон написал памфлет, в котором уверял, по-видимому вполне серьезно, что аисты проводят зимние месяцы на Луне[142].

Преподобного Гилберта Уайта (1720–1793), священника, жившего в маленькой английской деревне Селборн, явление сезонной миграции тоже озадачивало, но он не сомневался в его реальности. В 1771 году в письме скептически настроенному корреспонденту, который «не был пылким сторонником миграции», он настаивал, что даже если некоторые из ласточек проводят зимние месяцы в спячке, тем не менее:

Вероятно, первым наглядным — и даже слишком наглядным с точки зрения несчастной птицы — доказательством существования дальних сезонных перелетов птиц был найденный в одной деревне на севере Германии еще живой аист, пронзенный стрелой несомненно африканского происхождения. Дело было в 1822 году, и чучело этого аиста в конце концов оказалось в коллекции Зоологического музея в Ростоке, где его можно видеть и сейчас. Появление этого так называемого Pfeilstorch (буквально «стрелоаиста»), а впоследствии и других, весьма многочисленных, стойких жертв африканских лучников, доказало, что некоторые птицы действительно совершают ежегодные перелеты на огромные расстояния[144].

Легендарный американский орнитолог и художник Джон Джеймс Одюбон (1785–1851) добавил к этой головоломке еще один недостающий фрагмент. В 1830-х годах он выпустил великолепный альбом раскрашенных гравюр под названием «Птицы Америки». В сопроводительном тексте он описал, как привязал к ногам молодых мухоловок[145], гнездо которых находилось рядом с его домом в Пенсильвании, тонкие серебряные нитки. По его наблюдениям, улетев осенью на юг, те же самые птицы, которых можно было отличить по этим серебряным украшениям, вернулись весной на место своего рождения. Это свидетельство показало, что по меньшей мере некоторые из перелетных птиц год за годом исправно возвращаются на одно и то же гнездовье[146].

В 1899 году датский учитель и орнитолог Ханс Кристиан Мортенсен (1856–1921) впервые провел успешные опыты по кольцеванию птиц. Вместо серебряных нитей он использовал металлические метки из алюминия, на каждой из которых были идентификационный номер и обратный адрес. С тех пор эта методика играла ключевую роль в установлении путей миграции многих видов птиц. Другим полезным способом, особенно на оживленных перекрестках миграционных маршрутов, таких как Рыбачий[147] на Балтийском побережье России, оказалась ловля птиц ловушками и сетями.

Однако полностью изменила наши знания о бионавигации революция в электронике. Радары, появившиеся во время Второй мировой войны, широко используются с тех пор для слежения за перелетными птицами и летающими насекомыми, такими как пчелы или мотыльки. Помимо разнообразных регистраторов данных, записывающих информацию, которую можно извлечь из них впоследствии, спутниковые передатчики сообщают пролетающим вверху спутникам точные данные о местоположении птиц в режиме реального времени — причем теперь миниатюризация позволяет устанавливать такие приборы даже на очень мелких птицах.

Мы живем в «золотом веке слежения за животными» и можем ожидать множества новых открытий, которые прольют свет не только на навигационное поведение, но и на широкий круг важных биологических и экологических вопросов[148].

Перелетные птицы составляют приблизительно половину всех видов птиц, и у нас имеется огромное количество данных о путешествиях, которые они совершают. Некоторые из них покрывают гигантские расстояния: полярная крачка — лишь экстремальный пример таких птиц. Живущий в Северной Америке боболинк[149] перелетает от своих гнездовий в Канаде до самого Уругвая. Сходным маршрутом следует и свенсонов канюк[150], перелетающий большими стаями из прерий Северной Америки в аргентинскую пампу. Черные казарки[151] гнездятся в арктическом Заполярье — дальше к северу, чем любые другие гуси, — и некоторые из них перелетают с самого острова Врангеля, лежащего у северо-восточного побережья Сибири, в Мексику. Это путешествие включает в себя безостановочный перелет через Тихий океан длиной 4800 километров.