Женщины часто теряются в мужском мире. Мэриан Холкомб в «Женщине в белом» взрывается протестом: «Мужчины! Они враги нашей невинности и нашего покоя… они берут наше тело и душу себе и заявляют права на наши беспомощные жизни, словно приковывая нас, как собак к конуре. И что дают нам взамен даже лучшие из них?»

Он был твердо намерен исследовать женский разум — методом чуждым для других викторианских романистов; он создавал героинь, непохожих на тех, кого изображали мужчины-современники. Вероятно, только Джордж Элиот превосходила его в этом. Как мы видим по его собственным отношениям с Кэролайн Грейвз, его привлекала женщина со сложным и не исключено что небезупречным прошлым. Он наслаждался обществом независимых и самостоятельно мыслящих женщин, подобных его матери.

Однако его трудно считать феминистом в сегодняшнем смысле слова. Он не любил писательниц, авторов романов-сенсаций — без сомнения, потому, что они бросали ему вызов; его пугали женщины-врачи — широко распространенный предрассудок того времени. Он скореє предпочитал выступать в защиту отверженных обществом женщин, чем превозносить тех, кто действительно добился независимости. Он предпочитал преступниц профессионалкам. Но все же не стоит преуменьшать его роль в создании женского образа в английском романе. В этом плане он был настоящим первооткрывателем.

Итак, к концу 1862 года перед ним лежал весь мир. «Женщина в белом» обеспечила ему сенсационный успех, а роман «Без права на наследство» этот успех закрепил. За следующую книгу ему предлагали пять тысяч фунтов. В тот момент он был ярчайшей фигурой среди всех английских писателей. Однако после публикации «Без права на наследство» неприятности Уилки Коллинза только начинались.

Хвори предыдущего года никуда не делись и в новом. В первые месяцы 1863 года Коллинзу было так плохо, что он едва мог встать с постели, а боль исключала всякую возможность работать. Началось с того, что сам он считал подагрой в правой ноге, лишавшей его способности нормально ходить; он с трудом ковылял вниз по лестнице. Он пытался успокоить мать, уверяя ее, что боль снимают припарки из капустных листьев, «прикрытых промасленным шелком», но это не соответствовало действительности. Если это и была подагра, то она вскоре перешла и на левую ногу.

Ситуация не улучшилась, когда в то же время разболелась Кэролайн Грейвз. Она страдала каким-то нервным расстройством, одной из загадочных хвороб XIX века, которую сегодня довольно трудно адекватно диагностировать. Доктор Коллинза, Фрэнк Берд, тоже оказался прикован к постели, его поразило рожистое воспаление — остро протекающее кожное заболевание, выражающееся в язвах и лихорадке. Неудивительно, что романы Коллинза полны больных и страдающих персонажей. В сложившемся положении Коллинз вынужден был обратиться к Джону Эллиотсону, которого описал в «Лунном камне» как «одного из величайших английских физиологов». Эллиотсон был другом Диккенса и увлекался практикой месмеризма при лечении физических и умственных расстройств.

Однако его теоретическая подготовка для Коллинза не имела практической пользы. Эллиотсон не одобрил лечение опиумом, назначенное Бердом, и, к большому неудовольствию пациента, попытался отменить препарат. Он намеревался провести месмерические сеансы, чтобы научить Коллинза засыпать без опиума, один раз ему это удалось, но в последующие вечера у Коллинза наступало нервное раздражение и подергивания, которые он сам называл «вьюнами». Попытки месмеризма в случае с болезнью Кэролайн имели еще более неприятные последствия — у нее случился нервный приступ, а потом всю ночь было усиленное сердцебиение. Коллинз сообщает: Эллиотсон «все перепробовал и не может сделать ничего для меня». Во время очередного визита Эллиотсона на Харли-стрит Коллинз сказал ему: «Я так слаб, во мне не осталось энергии для писательства — дайте мне тоник. Я должен обрести силы». Эллиотсон предложил настойку горькой полыни… В общем, Коллинз с нетерпением ждал выздоровления Берда.

Он был совершенно не способен работать над новым романом, уже приобретенным у него Смитом, так что вынужден был написать издателю с просьбой отложить сроки публикации. Естественно, тот согласился, предложив выпустить первый эпизод в начале декабря. Коллинз отказался и от всей другой работы. Ему предлагали редактировать новый журнал Good Words, но он ответил отрицательно. К началу марта ему стало полегче, он смог выезжать в экипаже, правда, только укладывая ноги на переднее сиденье.

Весной он решил, что ему необходимо водолечение на Континенте. Он уже посещал «Электрохимические ванны доктора Кэплина» на Плимут-сквер. В «Британском медицинском журнале» Кэплин рекламировал свои ванны как «вытяжку ртути и других металлов и примесей», Коллинз утверждал, что воды творят с ним настоящие чудеса.

В середине апреля они с Кэролайн отправились в курортный город Экс-ля-Шапель, где надеялись оздоравливаться медицинскими водами из горячих источников; смесь соды, хлорида и гидрокарбоната кальция должна была эффективно способствовать исцелению от ревматических недугов. Он знал хороший отель в этом городе, а также опытного доктора, который составил для него график и определил продолжительность процедур. Вода была горячей, до девяносто восьми градусов, и пахла серой, Коллинза поливали ею из шланга, а затем заворачивали в горячую льняную тогу. Он также должен был перед утренним приемом пищи выпивать большой стакан воды из источника; она была на вкус «как наихудшее лондонское яйцо, которое только доставалось кому-либо на завтрак». Но после нескольких дней лечения он заметил улучшение и почувствовал себя намного сильнее. После водных процедур он обычно отправлялся на короткую прогулку по окрестным холмам, выбирая сухие тропы. В письме к матери он добавляет, что в отеле у него непрестанно просили автографы, причем среди поклонников были читатели не только из Англии, но из Франции, Германии и США. Он стал по-настоящему публичной персоной.

В следующем месяце они с Кэролайн поехали на источники в Бад-Вильдбад в Шварцвальде, остановились в «Отеле дель Урс», заполненном инвалидами, ковылявшими повсюду на костылях или с палками. Тамошние воды были с примесью угольной кислоты и сильно отличались от тех, которыми лечили в Эксе. Вода здесь была прозрачной и без запаха, Коллинз наслаждался теплом источников и пузырями, поднимавшимися вокруг его тела. Ему сказали, что достаточно будет двадцати четырех сеансов, хотя он считал, что подагра непременно вернется, предприняв финальную атаку, прежде чем окончательно отступить. В этом он ошибался. Однако в Бад-Вильдбаде было еще одно преимущество. Город подарил ему место действия для следующего романа. Даже если он еще не был готов снова писать, по крайней мере, он начинал планировать сюжет.

По возвращении в Англию он обнаружил, что стало намного проще ходить, он даже смог предпринять прогулку от Харли-стрит до Серпентайна в Гайд-парке. Но Коллинз решил, что немного морского воздуха не помешает. В июле они с Пиготтом наняли яхту в Коузе с намерением пройти вдоль английского побережья до острова Мэн — там тоже должно было разворачиваться действие нового романа. Однако сырой воздух лишь спровоцировал у Коллинза ревматизм, друзья сошли на берег в Торки после десяти дней путешествия. Но писатель был твердо намерен увидеть остров Мэн, и в конце августа он поехал с Кэролайн и Кэрри Грейвз поездом до Ливерпуля, а потом пароходом до острова. Переправа прошла спокойно, но на острове Мэн было ужасно холодно. Они сняли апартаменты в сыром отеле в Дугласе, и ревматизм Коллинза разыгрался не на шутку, причиняя тяжкие страдания, пришлось ограничиться знакомством с самыми необходимыми для работы видами и спешно уехать. В результате долгих поисков, пеших и конных прогулок он сумел найти подходящее место действия у залива Саунд, между заливом Мэн и юго-западной оконечностью острова; там было «дико и пугающе, именно так, как я хотел», отметил Коллинз. «Ни вдали, ни вблизи не слышно никаких звуков, кроме безрадостного рокота волн, разбивающихся о берег впереди, разрывающих ужасную тишину, в которой земля и океан ждут грядущего дня». Затем он вернулся в отель, день-два отдохнул и вернулся в Лондон.