– Там его уже встретили.

Под стволами автоматов бандитов обыскали, подобрали с пола оружие, надели наручники.

– Да, ребятки, – посочувствовал старший опер, – трудно будет вам в наручниках унитазы выносить. Но что делать – надо. Берем товар и грузим в вашу машину. Который из вас Жорик?

– Ни который, – мрачно ответил бандит в форме капитана. – Он, гад, нас подставил, в другой машине на станции ждет.

– Осторожный, – смешливо похвалил Жорика старший опер. – Сейчас мы его похвалим и порадуем.

– Мы здесь случайно, – буркнул другой бандит. – Домом ошиблись. Это нас дурак Лошкин завел.

– Вот как? Ну пусть Лошкин вас и выводит. Взяли по унитазику и – на выход.

На улице их довели до машины, заставили погрузить в нее унитазы и отвели в камеру. Опера с шутками сели в «уазик».

– Мы быстренько, товарищ майор, – сказал веселый опер Максимкину. – Товар Жорику сдадим, бабки с него получим и – домой.

– Жорика доставить не забудьте, – усмехнулся майор. – Э! Папа Карло, а ты куда намылился?

Папа Карло, которого взяли на выходе из сарая, задумчиво, шаг за шагом, продвигался к своему дому.

– Домой. У меня там пивко еще осталось.

– Теперь твой дом – тюрьма, – сказал веселый опер и сел за руль.

– Ну вот, – укорил Лошкина майор, – не захотел у нас работать…

– Еще не поздно? – спросил тот. – Буду вкалывать, как папа Карло.

– Опоздал, гражданин Лошкин. И поезд уже ушел, и рельсы уже разобрали.

«Уазик» взревел мотором, вспыхнул фарами и, помигивая габаритками, поехал за Жориком. Без шума и пыли…

Невдалеке от станции, в лунной тени от большого дерева, стояла иномарка – внедорожник с потушенными огнями. Возле нее в нетерпении топтался человек, лицо которого время от времени освещала вспышка сигареты. Тогда становились видны блестящие глаза и детская челочка на лбу. Человек все время всматривался в темноту, поругивался, отбрасывал окурок и закуривал следующую сигарету.

Наконец вдали показался прыгающий свет фар. Машина – все ближе. Подъезжает почти вплотную. Из нее выходят люди и не спеша идут навстречу Жорику. Тот прикрывается локтем от яркого, слепящего света фар.

– Ну вы! – недовольно кричит. – Гасите фары! Перегружайте товар! Да побыстрее!

К нему подходят вплотную и неожиданно и ловко заворачивают Жорику руки за спину, надевают наручники, выдергивают у него из-за пояса пистолет.

Жорик ошарашенно молчит, хлопает глазами, жмурится от света фар.

– В чем дело? – наконец-то визжит. – Вы кто такие?

Ему никто не отвечает, ведут к «уазику». Жорик начинает сопротивляться, упирается ногами, выкручивается.

– Это не мое! – кричит он, когда перед ним распахивают дверцу. – Это ментовский беспредел! Везите меня к прокурору.

– Отвезем. Только сначала в одно место заедем.

Жорика сажают в машину, пристегивают наручниками к дверце. Он с удивлением смотрит на унитазы и ничего не понимает.

Один из сотрудников садится за руль его машины, и все вместе едут на свалку. Жорик все время недоумевает, ничего не может понять, а потом начинает бояться. Почему в «уазике» чужие люди, почему в «уазике» не ящики с оружием, а какая-то старая сантехника, почему его везут на свалку? Может, это даже не менты, а его прежние друганы, которых он когда-то так подло кинул, захапав их деньги? Если это так, то со свалки ему уже не вернуться. Там и останется, среди унитазов и прочего мусора…

Вот и свалка. Мрачное вонючее место. Темно. Где-то в глубине слабо светится далекий фонарь и злобно взлаивают бродячие собаки. Машина останавливается.

– Ну что, ребята, – спрашивает один, – пусть сам разгружает? Или как?

– Наручники снять придется. Сами сгрузим. Пусть посидит.

– А чего мы его с собой будем таскать? – спрашивает третий. – Оставим его здесь – и все. Для таких отморозков – самое место, по заслугам.

Жорик все это, непонятное, слышит, и ему становится еще страшнее. Вот так оставят его здесь, прихватят наручниками к унитазу и уедут. А как только машина скроется, к нему подберутся голодные дикие собаки. Вот только не это!..

– Парни… Я это… Я лучше с вами поеду. Лучше пусть разборка. Отвечу по понятиям.

– По понятиям не надо. Нормально отвечай. Кто тебя на оружие навел?

– Никто. Сам навелся. Я недавно в Пеньках в «обезьяннике» чалился. Так, по пустякам. Ну и просек, где оружейка и как до нее добраться. Сообразил про эту развалюху. Купил ее за копейки и Лошкина пристегнул. Пообещал ему штуку баксов.

– А оружие тебе зачем?

– Продать хотел. Должок на мне висит. Не расплачусь – порежут друганы.

– Тебя прямо жалко стало. – В голосе опера прозвучали и насмешка, и гнев, и презрение. – Воровал и грабил, нашего сотрудника подстрелил, соучастников своих кинул. Ребята, может, вернемся на свалку?

А Жорик наконец-то сориентировался, успокоился – с ментами лучше дело иметь, чем со своими отморозками. Первый страх прошел. Надо менять тактику.

До этого Жорик сидел, как воробей на веточке, а теперь откинулся на спинку сиденья и заявил:

– Никого я не грабил, никого не убивал, не кидал, кражу оружия на меня не вешайте. Везите меня к прокурору. Совсем оборзели. Хватаете честных граждан и выбиваете из них показания. – И он тут же, дернув головой, попытался удариться о стойку. «Вот, мол, гражданин прокурор, какие менты у нас – телесные повреждения нанесли». Но у него не вышло: опера сидели по бокам, и голова его только мягко стукнулась в плечо одного из них.

– Ты чего дерешься? – со смешком обиделся тот. – Прокурору пожалуюсь.

– Все, больше от меня ни слова. Требую адвоката и один телефонный звонок.

Жорика доставили в кабинет майора Максимкина.

– Садитесь, задержанный.

Жорик сел и развалился.

– Я требую адвоката. Это какой-то ментовский беспредел.

– Сядьте как следует. Адвокат вам будет в суде. Но вряд ли сильно вам поможет. Будете все отрицать? Хорошо. Сейчас мы вам поможем.

А дальше все было просто. В кабинет ввели троих задержанных в милицейской форме и Папу Карло Лошкина.

– Вы знаете этого человека? – спросил их Максимкин.

– Впервые видим. – Дружным квартетом ответили они. Тоже сообразили, что надо попробовать «отбрехаться».

– Ну и ладно. Сейчас мы в вашем присутствии произведем обыск задержанного. Смотрите внимательно.

Из карманов Жорика стали доставать и записывать в протокол все их содержимое.