Когда Флора запустила свой мотор и взмыла в небо, то почувствовала изменения в своем организме. Она набрала высоту, но потеряла равновесие, крылья стали терять чувствительность, и она заметалась из стороны в сторону. Ее внутренний компас крутился как флюгер, антенны шипели от статического напряжения, и наконец она перестала ощущать запахи. Она поднималась все выше в небо, ориентируясь на солнечное тепло, и ее одолевал страх по мере того, как выпитый нектар стал все сильнее жечь ее изнутри. Она искала в воздухе запахи родного улья, но не могла найти ни одного.

Золотистое поле под ней сжалось, буйный слепой подъем выбросил ее в холодный витой воздушный поток, откинувший ее на пол-лиги в неизвестном направлении. Под ней возник коричневый куст и тут же пропал. Внезапно она увидела надвигающуюся массу зеленых крон. Задыхаясь и кувыркаясь, Флора пыталась прорваться к краю захватившего ее воздушного течения и выскочить из него. Она стала падать сквозь листья, цепляясь за все подряд.

Листья были плотными, и она сумела ухватиться за один. Она подползла по краю к ножке, чувствуя, как ее жжет яд и антенны горят от токсинов. Деревья были кленами, и их простой запах чем-то напоминал половой гормон трутней. В теле Флоры возник спазм, но она доползла до ножки листка раньше, чем он достиг ее рта. Она стала отрыгивать нектар, но она выпила его довольно много, желая вернуться в улей нагруженной под завязку, и теперь ей требовалось время, чтобы избавиться от него.

Флора проклинала свою жадность, вытряхивая отравленную пыльцу из карманов и разбрасывая ее как можно дальше. Ее внутренности горели, а все члены дрожали, пока отравленный нектар курсировал по телу, ослабляя ее с каждой секундой. Недавнее желание покинуть улей и устремиться в свободный полет бесследно пропало, и теперь все, чего хотела Флора, – это снова ощутить букет милых запахов родного дома и тепло своего пчелиного семейства. Теперь еще больше сестер должны умереть, ведь она не сможет вернуться и предупредить их об опасности золотого поля – все ее сестры и младенцы в Питомнике…

Мое яйцо! Она не думала о нем с тех пор, как поднялась над взлетной доской, но теперь почувствовала его с такой силой, словно держала в руках, прижимая мерцающее, лучащееся теплом чудо к своему телу. А ведь такое чувство любви должно, несомненно, отягощать ее преступление против Пресвятой Матери и всего улья. Флора застонала – даже когда ей представился шанс искупить свой грех, гордыня подвела ее. Уж лучше умереть, вычищая соты трутней, чем навлечь беду на свой улей.

Вычищать соты трутней… Эти грязные, зловонные кабинки… Флору передернуло от одного воспоминания об этом. И внезапно она поняла, что ей нужно сделать. Крепко держась за ножку листа, она отчетливо представила вкус и запах фекальных отходов у себя на языке, с едким духом мужских гениталий…

Ее внутренности скрутил жестокий спазм – и струя отравленного нектара выстрелила в воздух.

– О Пресвятая вагина, что это было?!

Оказалось, Флоре вовсе не нужно было воображать запах трутней. Их отряд с сердитым ревом вылетел из листвы прямо перед ней. Один трутень отчаянно ругался и отплевывался, смахивая ядовитую жижу со своего шлема.

– Это что за гнойная принцесса? – вопил он. – Братья, берите ее сами, ибо никого отвратительнее я в жизни не видел!

– Это не принцесса! – выкрикнул другой. – Как эта несносная сестра посмела забраться в Конгрегацию? Вмажьте ей кто-нибудь!

– Осторожнее – из нее сейчас опять ливанет!

Флора извергла последний заряд яда, и трутни с возгласами отвращения отпрянули.

– Простите меня, Ваши Самости, – сказала Флора, вытирая рот. – Меня послали разведать обстановку, но я наглоталась яда в золотом поле, так что вам туда лучше не летать.

– А ты к нам не приближайся! – заявил крупный бледный трутень, чей хохол Флора неосторожно залила своей отрыжкой. – Если есть на свете сестра страшнее тебя, я такой не встречал. Эй, Липа, а она не из вашего улья? Ну и жуткое место у вас там!

– Что ж, тогда молись, чтобы никогда к нам не попасть! И прости, что твоей изысканной внешности нанесен ущерб. Зато теперь у остальных есть хоть какой-то шанс.

Флора увидела, что Сэр Липа держится от нее на безопасном расстоянии, а повсюду в воздухе висят сотни трутней в различных нарядах, праздно любопытствующих, что за самка посмела вторгнуться сюда. Кое-кто подшучивал над бледным невезучим трутнем, и тот улетел рассерженный.

Ветер трепал крону дерева, и листва музыкально шелестела. Флора осмотрелась в удивлении. Очистив организм от ядовитого нектара, она смогла глубоко вдохнуть землистый аромат, исходящий от коры, ощутить жизненную силу дерева и увидеть, как вокруг него в воздухе висят трутни из разных ульев и стараются пережужжать друг друга, выделывая затейливые фигуры пилотажа.

– Я думаю, ты выживешь, – сказал Сэр Липа, устроившись неподалеку. – Что ты тут делаешь? Только, пожалуйста, скажи, что ты не летела за мной. Я бы со стыда сгорел.

– Нет! Меня послали скаутом…

– Да, ну что ж, возвращайся и доложи, что в Конгрегации из ульев, что получше нашего, полно здоровых и тупоумных ребят. Этих ребят явно кормят до отвала, и их, несомненно, обслуживают более приличные и покладистые сестры. Ты сослужила нам не лучшую службу… – Липа прервал свою речь, поскольку что-то привлекло его внимание.

Все трутни повернулись в одну сторону и принялись наперебой гудеть, раздуваясь и подпрыгивая в воздухе. Их брюшки источали половой гормон, плотной завесой окутавший антенны Флоры, но она почуяла и другой запах, сильный и несомненно женственный.

– Сегодня! Идет моя принцесса!

Сэр Липа яростно раздувал пахучие железы, подскакивая в воздухе не хуже своих собратьев, и Флора услышала чуть более высокий тембр его голоса, влившийся в общий мощный хор вожделения.

Воздух задрожал, листва затрепетала и выпустила девственную принцессу. Она соскользнула по воздушной струе вниз, слишком быстро, чтобы ее успели схватить, но достаточно медленно, чтобы все увидели шлейф ее сияющих изжелта-бежевых лент и роскошный золотистый мех, за которым тянулось легкое облачко терпкого аромата. Трутни выделывали на лету безумные акробатические фигуры, жужжали что было сил и носились, принимая затейливые позы, стараясь привлечь ее внимание, а она в ответ крутилась спиралью и делала рискованные выпады, показывая свои стройные ноги, тонкую талию и объемистое царственное брюшко, сужавшееся к соблазнительному золотистому кончику.

Трутни ликовали и выкрикивали похвалы, а принцесса снова проскользнула мимо, на этот раз промурлыкав крыльями о своей половой истоме и повелев трутням удовлетворить ее. Флора мельком увидела ее прекрасное лицо, прежде чем мощная волна королевского аромата окутала листву музыкальным облаком и ревущие трутни кинулись за ней в припадке вожделения. Эхо разносилось в воздухе, и Флора ощущала отголоски звуков всем своим телом, глядя, как все они исчезают в ясном воздухе.

Когда ветер развеял отчетливые эротические ароматы Конгрегации, Флора подняла антенны и стала искать улей. Через бескрайние одинаковые поля донесся легкий запах фруктового сада – долгий путь по ветрам на пустой живот, однако Флора знала, что жизни ее сестер зависят от ее знаний, добытых с таким трудом. Она заработала крыльями сильнее и устремилась в сторону дома.