– Действительно, непорядок, – согласился следователь и спросил: – Вы уверены, что это был именно Тимьянов?

– Я не уверена, – развела руками Еловецкая, – я могу только предполагать, что это был он, так как времени с того момента, как он вошёл в квартиру Лены, прошло всего ничего. Но вам лучше поговорить с Зульфиёй.

– Где мне её найти?

– Думаю, что сейчас она в своём закутке.

– В каком таком закутке? – нахмурился следователь.

– Внизу, в полуподвале, там у неё есть своя небольшая каморка.

– Хорошо. Спасибо. Теперь опишите мне Тимьянова.

– Высокий, красивый, – начала Еловецкая.

– Цвет волос, – перебил следователь.

– Русые.

– Глаза?

– Светло-карие.

– Лицо круглое, треугольное?

– Скорее овальное.

– Борода, усы?

– Нет.

– Нос?

– Прямой.

– Рот?

– Обыкновенный. Нижняя губа немного больше верхней.

– Особые приметы?

– Нет, – покачала головой Еловецкая.

«Наблюдательная особа, – подумал Наполеонов и сказал:

– В протоколе отмечено, что дверь квартиры Гульковой была закрыта на два ключа.

– Да, слесарь так и сказал.

– Но убитая не могла закрыть дверь за своим убийцей.

– Не могла, – согласилась Екатерина Григорьевна.

– Тогда кто это сделал?

– Убийца, наверное.

– У кого, кроме самой Елены Гульковой, были ключи от её квартиры?

– Только у Дуни.

– А у Лунёвой?

– У Люды? Нет, зачем они ей, – покачала головой соседка.

– Где Гулькова хранила свои ключи?

– Ленины были всегда у неё в сумке.

– Так… Они на месте. Тогда остаются только ключи Сориной.

– Нет!

– Что нет?

– Ещё были запасные ключи!

– Так где они?

– Висят на гвоздике в прихожей.

– Они на месте?

– Я не знаю.

– Так идёмте и посмотрим на них.

– Идёмте, – поспешно подхватилась Еловецкая.

Запасных ключей на месте не оказалось.

«Что за люди, – подумал Наполеонов, – взрослые, обеспеченные и оставляют ключи на виду. Бери кто хочешь!»

Наполеонов спустился в закуток к Зульфие Рахмоновне Агитовой. Это была ещё совсем молодая симпатичная женщина, приехавшая в Россию на заработки из ближнего зарубежья. Наполеонов вежливо представился и попросил женщину оказать помощь следствию. Она не стала упрямиться и даже налила следователю хорошо заваренного чаю и поставила на стол мятные пряники и бублики с маком.

– Вы, Зульфия, расскажите мне сначала о том случае, когда на вас налетел выбежавший из квартиры мужчина.

– Да что тут рассказывать, – ответила женщина, – я налила воды и поднималась на верхний этаж. Я всегда начинаю мыть сверху. Мне так удобнее, – пояснила она. – И вот иду я по лестнице, не ожидая ничего плохого, и вдруг навстречу мне несётся молодой мужчина. Он буквально налетел на меня. Я до сих пор не могу понять, как я не опрокинулась на спину, не полетела вниз головой и не убилась. Вероятно, у меня хорошая реакция. Я схватилась за перила и устояла на ногах. Только ведро у меня из рук вылетело. Я закричала, а он даже не оглянулся.

– Вы не слышали, не закрывал ли он, перед тем как побежать вам навстречу, дверь?

– Звук поворачивающегося ключа я не слышала и в руках ключей у него не видела. Хотя я могла и не увидеть, всё произошло молниеносно. Но услышать должна была.

– Вы могли бы описать этого человека?

– Навряд ли, – покачала головой женщина, – я же вам говорю, что всё случилось очень быстро.

– Хотя бы скажите, он был высоким?

– Да, выше меня.

Наполеонов прикинул, что рост Зульфии примерно 170 сантиметров, чуть меньше, чуть больше.

– Намного он вас выше?

– На голову, наверное.

Наполеонов решил попробовать выжать из свидетельницы дополнительную информацию. По опыту он знал, что, несмотря на то что человек думает, будто он ничего не успел увидеть, в памяти остаются какие-то обрывки мгновенно схваченного зрением образа.

– Вы не заметили, какого цвета у него были волосы?

Зульфия задумалась. Потом проговорила:

– Светлые.

– А глаза?

– Глаза не рассмотрела, – виновато проговорила женщина.

– Из какой квартиры он выбежал, вы не видели?

– Нет. Но думаю, что из квартиры, где жила убитая.

– Однако видеть вы этого не видели?

– Не видела.

– А убитую Елену Гулькову вы знали?

– Я не знала её фамилию, но иногда встречалась с ней в подъезде. Но мы никогда не разговаривали с ней. Иногда со мной заговаривала её домработница. Один раз она даже угостила меня очень вкусным вишнёвым пирогом. Я позднее набралась смелости и попросила у неё рецепт.

– Она дала? – с любопытством спросил Наполеонов.

– Да! Не поверите, Евдокия Семёновна сама спустилась сюда ко мне и принесла листочек с рецептом. Я его сохранила. Показать?

– Нет, – ответил Наполеонов и решил пошутить: – Лучше позвоните мне, когда вы испечёте пирог по этому рецепту.

– Хорошо, – закивала Зульфия, – я обязательно вам позвоню. Но это будет только летом, когда созреет вишня.

– Я подожду.

Наполеонов выпил чай, съел бублик, поблагодарил женщину и отправился восвояси. Вернувшись к себе, он первым делом послал оперативников обшарить контейнеры и поспрашивать бездомных обитателей окрестностей. Результат оказался нулевым.

Главным подозреваемым у следствия оказался Эрнест Анатольевич Тимьянов. Теперь предстояло найти его и допросить. Наполеонов решил, что нужно наведаться по адресу, где проживали родители Светланы Бакуниной, подруги убитой. Еловецкая предупредила, что молодые живут отдельно. Но тем не менее родители должны знать адрес своей дочери. Чтобы узнать его, Наполеонов и послал к Бакуниным оперативника Дмитрия Славина, который был хорошо воспитанным молодым человеком, умеющим найти общий язык с людьми старшего поколения. Хотя и не только с ними.

Следователь не ошибся в выборе кандидатуры. Славин вернулся с адресом. И даже с двумя. По одному из них проживала Светлана Бакунина. По другому адресу родители Эрнеста Тимьянова и, как выяснилось, и сам Эрнест.