— Сам владелец телефона вне подозрений? — задал вопрос Жаворонков.

— Однозначно. Это уважаемый человек, декан Московского университета. Кроме того, на время убийства Хвана у него железное алиби. В тот вечер он был приглашен на званый ужин, где пробыл до без четверти одиннадцать в компании восьми свидетелей, — ответил Крячко. — На время смерти Дрозинского алиби также имеется.

— А не мог он предоставить убийце свой телефон добровольно? — снова спросил Жаворонков.

— Маловероятно, — ответил Лев и продолжил выкладки: — Теперь что касается способа передвижения убийцы. В случае с редактором, как и в предыдущих случаях, следов машины обнаружено не было, но на станции вроде бы видели человека, похожего на фоторобот, составленный по описанию незнакомца из Вишняково. Свидетель не уверен, и подведи мы его под присягу, скорее всего, от показаний откажется, но это какая-никакая, а зацепка. Подозреваемый и на этот раз ехал до конечной. Жаль, что конечная станция так же многолюдна, как и Курская. След оборвался на Казанской.

— А что по запискам? Никаких зацепок так и не появилось?

— Как тебе уже известно, подобной графики не использовал ни один из известных преступников. Либо идея взята из какого-то детективного романа, либо это выдумка самого убийцы, — пояснил Гуров. — И тут мы подходим к очередному вопросу: что обозначает буква «W» и имеет ли она вообще какое-то значение? Цифра под знаком вопроса сомнений не вызывает, это порядковый номер убийства, а вот насчет буквы до сих пор непонятно.

— Возможно, это первая буква в имени убийцы, — внес свое предположение Жаворонков. — Виктор или Владимир.

— А также десять других имен, начинающихся на В, — проворчал Крячко. — Оставьте это, у нас есть вопросы поважнее. По каким критериям убийца выбирает жертву? Когда и где произойдет следующее убийство? В том, что это случится, никто не сомневается?

— К сожалению, нет, — покачал головой Лев. — Преступник продолжит убивать, и произойдет это быстрее, чем нам хотелось бы. А вот насчет имени вы не правы. Таких имен в русском языке не существует, а предполагать, что убийца — иностранец, это уже перебор. Зато я могу ответить на другой вопрос: когда произойдет убийство. Если он не станет отклоняться от графика, то следующее убийство у него запланировано на завтрашний день. Интервалы между тремя уже совершенными — ровно пять дней. Хван был убит в понедельник. Сегодня четверг, значит, действовать преступник должен начать не позднее завтрашнего дня. У нас с вами сутки на то, чтобы догадаться, где это произойдет. Итак, Валера, каковы твои впечатления? Что кажется тебе странным, что пустым? В чем видишь нестыковки, а где, напротив, все идет чересчур гладко? Мне нужен толчок, Валера, вся надежда на тебя.

— Если рассматривать проблему с точки зрения аналитика, коим я являюсь, — откашлявшись, начал Жаворонков, — беспокойство вызывают сразу несколько аспектов.

— Во как! Мы тут с тобой, Гуров, неделю голову ломаем, никак не поймем, где мимо ответа пролетели, а товарищ капитан с ходу целую кучу нестыковок заметил, — язвительно произнес Крячко, которому затея Гурова была не по душе.

— Не язви, Стас, — оборвал его Гуров, — дай человеку высказаться! Говори, Валера, не обращай внимания на этого скептика.

— Так вот, что касается пунктов, вызывающих беспокойство, — как ни в чем не бывало продолжил Жаворонков. — Меня, например, вопрос транспорта не озаботил. На чем бы ни приезжал на место преступления убийца, важно то, что он не бросался в глаза. И относительно выбора места преступления я тоже не стал бы беспокоиться, а вот насчет того, откуда убийца так хорошо осведомлен о привычках своих жертв, задумался бы в первую очередь.

— Продолжай, — подбодрил его Гуров, в очередной раз остановив собравшегося высказаться Крячко.

— Систематизируем то, что он должен знать про каждую из жертв, чтобы исполнить задуманное, не привлекая к себе внимание. Он должен знать род их занятий. Должен быть в курсе если не точного графика привычных передвижений на каждый день, то, по крайней мере, ключевые моменты. Такие, как привычка доктора Дрозинского выходить на пробежку до восхода солнца. Или привычку фермера лично выгонять стадо по воскресным дням. Что касается редактора, тут простым знанием графика не обойдешься. Если предположить, что письмом, доставленным в редакцию, убийца выманивал жертву в малолюдное место, то он должен был наверняка знать, на что поведется Хван. Если бы предложение, изложенное в письме, оказалось для редактора малоинтересным, он мог отправить в Шевлягино кого-то из сотрудников редакции, и тогда преступный план сорвался бы.

— Все это прекрасно, — не выдержал Стас, — только до этого мы сумели додуматься своими силами. Это же очевидно, что убийца слишком хорошо знаком с привычками жертв, чтобы не знать их самих. Да вот беда, связи между жертвами обнаружить никак не удается.

— И еще одно: убийца должен все время быть поблизости, иначе он рискует пропустить самое интересное, а именно развитие событий. — Жаворонков будто и не слышал выпада Крячко.

— Все время быть поблизости, — растягивая слова, повторил Гуров. — Об этом мы тоже думали и пришли к такому же выводу. Убийца следит за развитием событий. Звонки в издательства после третьего убийства тому доказательство. Смерть фермера не вызвала особого ажиотажа, но он и не ждал мгновенного эффекта. Думаю, он был готов к тому, что на этот эпизод мало кто обратит внимание. Скорее всего, выражаясь фигурально, он рассчитывал сорвать аплодисменты после второго акта. Но реакция журналистов его не удовлетворила. Он мечтает о большем, мечтает, чтобы о нем заговорили, чтобы в этих разговорах звучал страх. Он ждет, что все передовицы будут посвящены Подмосковному маньяку, но этого не происходит. И вот тогда он решает подстегнуть журналистскую братию. Он выбирает жертвой одного из них, да еще и собирает целую когорту журналистов на месте убийства. Чем не сенсация?

— Своего он добился, — хмыкнул Крячко. — История Подмосковного маньяка третьи сутки не сходит с первых полос.

— Послушайте, а ведь это проще простого! — округлив глаза, воскликнул Жаворонков. — Выдать себя за журналиста, затесаться в толпу и делать свое дело. С одной стороны, всегда в курсе последних событий, с другой — имеешь возможность корректировать действия так называемых коллег, подбрасывая им нужные идеи, указывая нужное направление.

— И об этом уже подумали, — заметил Крячко. — Только вот пользы это предположение не принесло и подтверждения не получило. Там, у высоковольтной вышки, я лично переписал данные всех присутствующих. Ни один из них не воспользовался поддельным удостоверением. Мы проверили всех, кто там был, и все они действительно работают в редакции тех газет, представителями которых назвались.

— Ну, тогда не знаю, — расстроился Жаворонков. — Разве что он имеет осведомителя в журналистской среде.

— А это мысль, — оживился Стас. — Раз уж он заранее продумал план пяти убийств, почему бы ему не озаботиться тем, чтобы получить доступ к самой свежей информации и не завести себе дружка из журналистской братии?