Непреодолимая сила влекла его к Катерине, он во что бы то ни стало желал разгадать ее тайну. Эта девушка уже представлялась ему мадам Бонасье или герцогиней де Шеврез из любимого романа Дюма, обольстительной интриганкой, волею судьбы ставшей обладательницей большого государственного секрета. Тут же ожили воспоминания о студенческих годах и о той ночи в палатке…

«Я теперь настоящий офицер, холост, подруги нет, к тому же выпил… Не то… Главное, что же делать с этой новостью про Николаича?».

Долг возобладал над слабостями. Для начала требовалось подтвердить или опровергнуть слух об аресте Николая Николаевича. Но каким образом? И тут он вспомнил о Бате.

«Так, встретиться с ним сумею только утром, – подумал Пашка, придвигая свою рюмку поближе к Олегу, который разливал очередную порцию водки. – А вдруг будет поздно? Тьфу ты, господи, да что я, с ума взбесился, что ли? Ну ее, эту Катю, подальше. Выпью-ка я водочки, а там решу, что делать. И вообще, что все Батя да Батя! Что я, самостоятельно не могу ничего решить? Могу! А ребята ни при чем. Подставлять их не буду».

За столом продолжалось веселье. Вовка и Олег подзадоривали, говорили тосты, требовали речей от Пашки. Увлекаемый энергией счастливого товарищеского застолья по огромному и важному для всех поводу, он вскоре позабыл о разговоре с Катей. Ресторан перед его глазами ходил ходуном, подобно палубе корабля, на котором пираты заслуженно гуляют после удачной вылазки.

Наутро Пашка мучался убийственным похмельем. Ему хотелось вернуться в ресторан, треснуть Гену табуреткой по спине и спросить с него по всей строгости, из какой бочки разливали водку. Но сил на разбирательство не было никаких. Постель не отпускала. Превозмогая желание остаться в ней до конца дня, Пашка встал, доплелся до телефона и позвонил Вовке. Дождавшись двадцатого гудка, он бросил трубку, отхлебнул нехолодной кипяченой воды прямо из припаркованного у кровати чайника и тут же услышал неделикатный храп из кухни.

С любопытством, не выпуская чайник из рук, он заглянул за дверь и обнаружил Олега, свернувшегося калачиком на крохотном диване.

– Так… – протянул Пашка. – Доброе утро.

Он произнес это негромко, но Олег вздрогнул, вскочил с диванчика, и тут же со стоном повалился на него опять. Диван скрипнул жалостливо, но устоял.

– Чего ты орешь? – прохрипел Олег. – Есть что-нибудь попить?

Пашка молча протянул ему чайник. Олег жадно припал к носику.

– Ух! – вздохнул он, вытирая губы рукавом рубашки. – Ну, мы и дали вчера! Как здорово, что сегодня не надо на занятия!

– Какой-то ты подозрительно бодрый, – удивился Пашка.

– А что? Сейчас приведем себя в порядок и айда в пельменную. Но только по дороге обязательно надо пивка взять. Пару баночек трехлитровеньких… «Трехлитровую баночку с пивом я в землю заро-о-о-ю…». – Олег мечтательно закатил глаза. Вдруг он встрепенулся, блаженная улыбка сошла с его лица. – А ты помнишь, что мы вчера договаривались спасать твою Катерину совместно?

– А?.. – Пашка растерялся.

«Выходит, успел поделиться с друзьями. Разведчик хренов. Раскололся… А сколько вчера было умных мыслей на этот счет?!»

– Вот тебе и «а». Эх ты, недотепа! Ты и вправду ничего не помнишь или придуриваешься?

– Не помню, – признался Пашка.

– Может, оно к лучшему, – задумчиво произнес Олег. – Зачем нам эти приключения? И вообще, ты что, обязан помогать какой-то Свете? Может, она и не Света вовсе, а эта, как ее, подсадная утка?

– Почему – Свете?

– А кому?

– Кате…

– А, ну Кате… Точно! Света – это девушка, которую я потерял по дороге к тебе.

– Молодец. Чего ты несешь про утку, Олег? Не реагировать ведь нельзя.

– Нельзя, да, это точно… – задумчиво протянул Олег. – Мы вот отреагировали на детектив с часами и еле остались живы. Предлагаю реагировать таким образом: сейчас звоним Вовке, собираемся и едем в пельменную.

– Я уже звонил… Он не отвечает. Слушай, действительно, надо с этой загадкой что-то делать. Нельзя же просто так все оставить. Опять же, Николай Николаевич… Мы ведь советские чекисты, гардемарины…

– Ага, мушкетеры против кардинала. Кстати, а кто в этой теме кардинал? С кем мы собираемся тягаться? И звучишь как Вован. Это он у нас идеалист. Теперь вас двое. Жаль…

– Да я к тому, что девушке не имеем права отказать в помощи… Мы же офицеры.

– Ага, Пашка, все ясно! – Олег совсем повеселел. – Наконец-то понимаю, в чем дело. Говорил я тебе, надо было слушаться меня и Вована. Напомни: чем ты занимался вечерами, когда мы ездили в подшефный колхоз?

– Английским языком.

– Вот! Именно! А мы проводили работу среди местного женского населения. Природа, брат, берет свое. И в твоем случае она взяла свое в самый неподходящий момент. Ты влюбился в первую встречную, да еще и в какую-то революционерку. Мало девок в Москве?

– Да не в этом дело! – пытался возразить Пашка, понимая, что Олег отчасти прав. – Я ее давно знаю.

– В этом, старик, дело, в этой твоей «маленькой Вере». Или Свете?

– Кате. Ну и ладно, сам позвоню и разберусь. В общем, делай, что хочешь, а я поехал искать Батю. А вы давайте пьянствуйте, друзья-товарищи. Желаю успехов.

– Пашка, давай поспим еще часок, а потом поговорим?

– Да ну тебя!

– Ну и вали, индюк надутый!

* * *

С Батей Пашка так и не встретился. Время шло, и он решил рискнуть – позвонить Катерине.

– Здравствуй, – ее голос звучал все также напряженно, как и при их встрече в Кремле. – Я так счастлива, что ты позвонил… Я о тебе думала. Помнишь, в палатке?

«Я о тебе думала», – повторил Пашка про себя, отметив с досадой, что Олег на сто процентов прав – ему приятно, что она о нем думала.

– Приезжай ко мне, – потребовала Катя. – Прямо сейчас…

– Хорошо.

В сквере, окружающем знаменитый пруд в центре города, Пашка огляделся и просканировал обстановку на предмет слежки. На скамейке, придерживая коляску, сидела дама в шляпке. В другой руке она держала книгу. На зрение Пашка не жаловался и смог без усилий прочесть название: «Г. X. Андерсен. Сказки». Еще раз взглянув на даму, он подумал, что в ее возрасте довольно странно увлекаться подобными произведениями. Впрочем, он тут же предположил, что дама, судя по шляпке, могла быть учительницей литературы младших классов и просто повторяла материал, с которым завтра будет знакомить учеников.

Его внимание привлек автомобиль, припаркованный близ того самого дома с воротами, украшенными львиными фигурами, куда Пашке предстояло войти навстречу своему счастью или гибели. На всякий случай он прошел мимо. Заброшенный вид машины говорил о том, что ею не пользовались с зимы. Снующие вокруг прохожие подозрения не вызвали. Никто из них, кроме почтальона, который, как предположил Пашка, не мог отыскать нужный адрес, не появился в округе дважды.