Он извлек из кармана две копейки и позвонил Олегу, сообщив, где находится, и тут же принял решение войти в дом. Поднялся на третий этаж, позвонил в квартиру. Дверь открыла Катерина.

– Входи, – прошептала она, впустила Пашку и быстро захлопнула дверь. – Чай будешь?

– Нет, спасибо.

– Тогда к делу. Ты такой молодец, что согласился помочь! – с жаром проговорила она. – Николай Николаевич говорил, что ты настоящий офицер, а ты, получается, еще и настоящий джентльмен, отзывчивый, добрый…

– А ты не догадывалась, Катюша? Кстати, офицер я всего два дня. Расскажи, что случилось, почему ты опасаешься за себя и кто такие «они»? И как ты попала на вчерашний прием?

– Много, очень много вопросов. Начнем с «них». Значит, не догадываешься?

– Нет.

– Это кое-кто из руководства КГБ, военно-промышленный комплекс, старые партийцы, выжившие из ума… Те, кому не хочется реформ, кто заведет страну в пучину гражданской войны и хаоса.

«Демократка… Попал как кур в ощип», – пронеслось у Пашки в голове.

– Ты не думай! – с горячностью воскликнула Катя. – Я никакая не демократка. Но мыслить рационально обязан каждый нормальный гражданин и…

– А что за кассеты? На них фильмы? А Николай Николаевич?

– Какие фильмы? У него были доказательства готовящегося заговора против руководства, против некоторых прогрессивных членов Политбюро. Записи разговоров и не только… А в КГБ эту информацию на каком-то уровне заблокировали, и вот теперь все ниточки у меня. А обратиться абсолютно не к кому. Это ужасно! Знаешь, с чего они собирались начать?

Пашка не ответил. Напряжение в мозгу достигло предела. Как младший офицер госбезопасности, он понимал: рановато ввязываться в большую политику. А этой девчонке, которую он знает по институту и совсем не предполагал раньше, что их пути пересекутся, разве не рано?

– Тебе что-нибудь известно о деле Крысанова из Каунаса? Вижу, ничегошеньки не знаешь. В школах наших воспитывают как в инкубаторах: информацию дозируют, как из пипетки. Этот человек устроил террористический акт у мавзолея Владимира Ильича. По-моему, в 1967 году. Обвязал себя взрывчаткой и подорвался. Там даже раненые были…

– И что? Причем тут Николай Николаевич?

– А притом, что подобную провокацию планировали заговорщики. Они собирались организовать взрыв у мавзолея во время демонстрации 7 ноября. И под это закрутить гайки в стране. Неужели непонятно? Поджог Рейхстага, убийство Кирова… Одна и та же концепция.

– Кать, мне почему-то кажется, ты преувеличиваешь. И опасность, и мою возможную роль…

– Твою роль, ты сказал? Все очень просто: не было времени выбирать среди вас самого достойного. Тебя я узнала, вспомнила лес, драку жуткую… Ты решительный и с характером… И целовался тогда хорошо.

«Нет, неубедительно, – подумал Пашка. – Если дело хотя бы наполовину так серьезно, как она пытается утверждать, жернова Системы перемелют и меня. И всех, кто хоть что-то слышал. И ребят подставлю – еще ведь не забыли историю с племянником Рейгана. Не многовато ли приключений на одну неделю?»

Пока Пашка колебался, решая, сразу сбежать или еще послушать откровения Кати о государственных тайнах, в дверь квартиры громко и настойчиво постучали.

– К тебе пришли, – насторожился Пашка, молясь, что все обойдется.

– Слышу, – в тревоге прошептала Катя. – Черный ход! Скорей! Надеюсь, там нет засады. Уходи! Я о тебе никому ничего не расскажу. Только возьми портфель! – она протянула Пашке объемный и увесистый с виду саквояж коричневой кожи.

– А ты?

– Теперь все равно… – Катя беспомощно взмахнула руками и опустилась на табурет.

– Постой. Если речь идет о безопасности государства, то не все равно. Надо уходить вместе.

– И куда?

– Я знаю одного человека, которому точно можно доверять. Пока документы у нас, все будет в порядке. Пошли! – Пашка решительно взял девушку за руку. – Где черный ход?

– Там, в дальней комнате…

Она послушно последовала за ним. У книжного шкафа обнаружилась узкая дверь. Катя осторожно повернула торчащий из замка ключ. За дверью и на лестнице, ведущей вниз, никого не было. Между тем, в квартиру стали барабанить еще настойчивее.

Они воспользовались потайной лестницей и оказались в подвале, выход из которого был забаррикадирован старой мебелью. Пашке пришлось изрядно потрудиться, прежде чем удалось выбраться на свет божий. Настроение было паршивей некуда. Да и не могло оно быть другим! В какую идиотскую историю он попал, да еще в день выпуска! Наверняка конец карьере…

Они шли по Садовому кольцу. Он то и дело косился на девушку, и подозрения – одно хуже другого – пытали его воспаленный разум. Но, раз выбрав путь, следовало идти до конца. Хотя уже тогда он был почти уверен, что попался на провокацию.

«Д’Артаньяном себя возомнил. И эта еще, странная такая, Констанция-Катерина… Нарисовалась через столько времени и сразу намутила воду в реке моей жизни. Прав Олег – не надо было игнорировать доярок… Нужно связаться с Батей и все ему рассказать»…

Скрипнув тормозами, рядом с ними остановилась черная «волга», из нее выскочили двое, один из них – Батя. Он широко и дружелюбно улыбнулся.

– В целом молодец, Паша, – прошептал он. – Верочка, спасибо, вы можете идти.

– Есть, – отозвалась девушка.

В ее быстром взгляде, брошенном на Пашку, было немного жалости и чуточку презрения, но больше всего – безразличия. Девушка смешалась с толпой прохожих.

– Но хорошо, только в общих чертах, – посерьезнел наставник. – Ты какого рожна не посмотрел, что в чемодане?

– Времени не было, – Пашка старался сохранять спокойствие. Это было нетрудно. От сердца отлегло, когда он понял, что это не провокация, а очередной эксперимент.

– За решительность хвалю. За благородство тоже пять баллов. Но проверку ты не прошел. А я-то уж думал, ты готов к тому, чтобы… – Батя тяжело вздохнул.

– Какую проверку? Почему не прошел? А Николай Николаевич, получается, не арестован?

– Садись в машину, по дороге объясню.

Некоторое время Батя хранил молчание. Наконец, попросил шофера свернуть на улицу Косыгина и остановиться.

Они вышли из машины.

– Слушай внимательно: нам надо обязательно вывести тебя из активного состава. Проверку ты действительно не прошел, но на твоем месте ее прошел бы далеко не каждый. Главная ошибка: не поддавайся на провокацию начать самостоятельную игру, даже если у тебя для принятия решения всего минута. Не дорос ты еще до этого. В общем-то мы хотели, чтобы ты провалился так сказать официально. Теперь у нас есть повод перевести тебя в какую-нибудь подшефную конторку в качестве нашего человека, ну, скажем, в Комитет молодежных организаций. А еще лучше, если ты из органов официально уволишься по рапорту. Придется, правда, поупражняться в эпистолярном жанре, чтобы все проверяющие поняли, что такого «писателя» лучше в конторе не держать насильно, потому как чересчур умен.