Сэндая завтра. Он желал попрощаться, однако вы к тому времени еще не вернулись. Потому он передал мне это.

Масамунэ взял письмо.

— С наилучшими пожеланиями.

Он вскрыл конверт и принялся за чтение.

Кагетора выражал благодарность за поддержку от Датэ, приложив также новости о матери, Охигаси, и брате Кодзиро. «Передайте моему брату…» — просил Кодзиро Наоэ… — «Что я вовсе не испытываю к нему ненависти».

«Кодзиро…»

Масамунэ медленно опустил взгляд, будто молясь за мать и младшего брата. Потом его глаз снова открылся.

— Кодзюро, Сигэзанэ…

— Да, мой господин!

— Я решил.

Кодзюро и Сигэзанэ обратили на него удивленные взгляды.

— Мы заключим союз с Такеда.

— !

— Доно!

Масамунэ твердо проговорил:

— Нельзя упустить из виду то, что Ода продвигается на северо-восток. Мы не можем сражаться и с ним, и с Такедой одновременно: куда лучше поначалу расправиться с одной из сторон. — Глаз Масамунэ смеялся. — Чтобы завладеть страной, мы должны однажды расправиться с обоими.

В изумлении все заговорили одновременно:

— Доно!

— Это!

— Благодаря этой битве я изменил решение, — добавил Масамунэ, устремив взгляд вдаль. — Я вспомнил наконец: в той жизни я ничего не мог, кроме как сожалеть, что родился слишком поздно. Сколько раз я приходил к пониманию, что если бы появился на свет двумя десятками лет ранее, то точно бы правил страной… Я постарел, но мысль эта не покидала моего ума.

Масамунэ обратил взгляд на обоих командиров:

— Всего двадцать лет. Быть может теперь, после смерти, мое желание сбудется наконец.

— Доно!

— Для Одноглазого Дракона, который пришел в мир слишком поздно, не это ли величайшая из возможностей? — Масамунэ смотрел на верных вассалов. — Желания Дракона снова в силе. Да, мечта о Японии Датэ не умерла… теперь уж точно солнце поднимется над страной под властью Датэ!

Воодушевленные вассалы подхватили:

— Доно!

— Доно!

Масамунэ, переполненный уверенностью, обратился к подчиненным:

— Ну так как? Сигэзанэ? Кодзюро?

Сигэзанэ просветлел лицом:

— Да! Вот это — наш господин! Узнаю Датэ Масамунэ, нашего Одноглазого Дракона, лорда Масамунэ!

Масамунэ молча потребовал ответа от Кодзюро. Тот вначале улыбался криво, натянуто… но потом в его глазах снова заплескалась воинская доблесть, и он ответил:

— Я, Катакура Кагецуна, пойду с вами хоть на край света!

— Добро! — и Масамунэ — Одноглазый Дракон Масамунэ — громко объявил: — Мы вступаем в битву Ями Сенгоку за право властвовать! Я, Датэ Масамунэ, отвоюю страну!

— Оооооооооу!

Громогласный крик огласил усадьбу, а затем последовал оглушительный победный клич.

— Ей-ей-о!

— Ей-ей-о!

Рев Одноглазого Дракона пронзил небеса — страна снова входила в эру Сенгоку.

Эпилог

— У нас еще есть немного времени до отправления, — Наоэ отдал Такае билет на скорый поезд.

Они стояли на железнодорожной станции — наконец-то уезжали из Сэндая. Юзуру и Чиаки отправились в Мацумото на машине еще утром, а Аяко зашла вместе с Такаей и Наоэ попрощаться с Кокуре, затем проводила их до станции и уехала в Акита, чтобы оттуда приглядывать за Сатакэ.

— Пойдемте, Такая-сан?

— А… Ага.

— Что-то случилось?

Такая рассеянно пригладил волосы и пробормотал:

— Просто… да… столько всего произошло…

— Трудно уезжать? — Наоэ опустил глаза. — Я попросил, чтобы с нами связались, когда будут назначены похороны жены Кокуре-сан. Когда приедем в следующий раз, неплохо, чтобы и для отдыха побольше времени осталось, правда?

— Да… но… — начал Такая и оглянулся: так он оборачивался без конца, едва они пришли на станцию.

Наоэ осторожно спросил:

— Вы что-то забыли?

— …

Такая смотрел под ноги, потом повернулся к турникету:

— Нет-нет… — и вставил билет.

Да, он мог вернуться в Сэндай в любое время. Да. И это здорово. В следующий раз он сможет встретить ее честно, и когда он это сделает, то извинится перед ней и расскажет о настоящих чувствах. В следующий раз он непременно встретит ее нежностью…

Я никогда не питал к тебе ненависти.

Ну а пока… Он поднялся на платформу: поезд уже стоял на четырнадцатом пути, но двери пока оставались закрытыми, вероятно, еще шла уборка. Он зашагал было вдоль вагонов, пытаясь найти номер, но… застыл на месте.

— …

Напротив двери их вагона одиноко стояла миниатюрная женщина. Она явно не собиралась ехать — носила повседневную одежду и выглядела домохозяйкой. Она стояла на платформе, где пока еще почти не было пассажиров, и держала бумажный пакет, вероятно, сувенир кому-нибудь. А потом она заметила Такаю, и у того перехватило дыхание. На ее лице появилась ласковая улыбка, и она сказала мягко:

— Такая…

— …

Наоэ помешал ему отступить, и Такая просто таращился на Савако широко раскрытыми глазами.

«Мама…»

Савако подошла, вежливо поклонилась Наоэ и обратилась к Такае:

— Уже домой?

— …

— Я о многом хотела с тобой поговорить, но… — Савако украдкой вздохнула и отрицательно покачала головой, слабо улыбнулась: — Приезжай еще. В следующий раз мы наверстаем упущенное время, правда?

— …

Такая — он так и стоял с расширенными глазами — не ответил. Савако смотрела прямо на него.

— Я так много хотела расспросить о тебе, о Мие… Но конечно…

— …

Ожило радио и голос диктора эхом разнесся по платформе. Токио Экспресс номер сто шестнадцать, путь четырнадцатый, открыл двери.

— Ты же приедешь ко мне еще, да?

Такая, до боли сжав губы, смотрел на асфальт. Савако протянула ему бумажный пакет.

— Вот… У меня было мало времени, так что там ничего особенного, просто кое-что вкусненькое. Съешь вместе с Мией, хорошо?

— …

Наоэ видел, как дрожат кулаки Такаи, а Савако, все еще удерживая на весу пакет, попрощалась от всей души:

— Всего хорошего, Такая.

— …

И снова Такая промолчал, просто дернулся, будто пытаясь убежать. Обходя Савако, он вскользь задел ее плечом, и та пошатнулась.

— Такая-сан, — позвал Наоэ.

Такая не оглянулся — он запрыгнул в вагон, оставаясь к матери спиной, будто отвергая все, сказанное ей. Савако ошеломленно смотрела ему вслед. Наоэ что-то говорил ей, вроде бы они обменялись несколькими словами, но… Поезд должен был тронуться с минуты на минуту. Наоэ вошел в вагон и подошел к Такае. В руке он нес тот самый бумажный пакет. Савако все еще стояла на платформе. Такая сверлил взглядом противоположную стену.

— Такая-сан, — ровно проговорил Наоэ. — Вы ничего не хотели сказать маме?

— …

— Время еще есть: она все еще ждет.

Такая не двигался, но тихо спросил, не глядя на Наоэ:

— Это ты ей сказал?

Похоже, Наоэ встретился с ней вчера и сказал, каким поездом они едут. Пропустив вопрос мимо ушей, мужчина продолжал:

— И вы не… больше ни о чем не жалеете, что ли?

— …

— Вы же