Прошелся ладонью по животу, погладил бедра, голый, чисто выбритый, лишенный растительности лобок, взялся за левое бедро и отодвинул ногу Абины в сторону, добираясь до заветного места. Протянул руку, решительно взялся… и тут же почувствовал, что рука стала мокрой, горячей, будто попала в разогретое масло.

Совершенно автоматически, не думая, поднес мокрую ладонь к лицу, понюхал – пахло мужским семенем и Сергея чуть не вырвало. Он отпрянул от Абины, соскочил с постели, выдвинув из-под стола ночной горшок, скинул с него крышку, схватил стоявший там же, под кроватью медный сосуд для подмывания – такой на земле называют кумган – и стал лить на руку, смывая следы Пиголевых развлечений, содрогаясь от отвращения.

Он сам не знал, почему факт того, что Абина наполнена семенем Пиголя, вызвал у него такую реакцию, но ему хотелось скорее смыть, содрать с себя любые следы выделений этого типа, будто каждая капля, попавшая на кожу, была не каплей семени, а печатью, фиксирующей подчиненное, рабское положение Сергея в этом мире.

Абина непонимающе смотрела на партнершу, стоящую у горшка, потом несмело спросила, широко открыв глаза от удивления:

– Я чем-то прогневала госпожу? Господин Пиголь много раз в меня кончил, прости, я залила постель… сейчас вытру…

Абина соскочила с кровати, начала вытирать пятно своим платьем, пятно не удалялось, она терла еще сильнее, пока Сергей не прекратил эту вакханалию чистки:

– Иди к себе. Иди, иди… уходи!

Абина попятилась, держа платье в руках, как была, голая, выскочила в коридор и захлопнула за собой дверь, оставив Сергея стоять у кровати в полном расстройстве чувств.

Он закрыл дверь на засов, погасил фонарь, лег на левый край кровати, подальше от мокрого пятна, замер, обдумывая происшедшее.

Вообще-то Сергей никогда не был особо нравственным человеком и по молодости участвовал в групповухах – по пьянке, когда денег хватило только на одну шлюху, или когда, опять же по пьянке, обменивались партнершами, устроившись на одной кровати. Тогда чужое семя в партнерше не вызывало у него особого отвращения, а теперь… может, дело в том, что это был Пиголь, неприязнь к которому росла не по дням, а по часам.

Почему росла? Сергей и сам не знал. Может быть, потому, что тот постоянно угрожал? Или потому, что Пиголь не упускал случая напомнить о подчиненном положении Сергея, унижал его? Так это как в армии – там командир и старшие товарищи никогда не упустят напомнить солдату, что тот дерьмо на палочке и место его в гнилом деревянном сортире.

Не привыкать. Ментовское начальство тоже не забывало рассказать Сергею, что он никто и звать его никак.

Так что же тогда? Да какая разница? Противно, и все тут. Представил, как Пиголь разворачивал худенькую упругую попку Абины и пялил ее, ухая от наслаждения, – и все, весь настрой на секс пропал. Все равно как если бы та позанималась сексом с собакой… бррр…

Уперся взглядом в потолок, будто надеясь увидеть там звездное небо Земли – Большую Медведицу, Венеру, Марс… Вспомнилось, как они с Ленкой сидели на берегу реки, в июне… их жрали комары, но было пофигу – обнимались, как сумасшедшие. Тискал Ленкину маленькую грудь, та стонала, закатывая глаза, а потом снял с нее трусики, навалился и…

Сергей внезапно почувствовал, как внутри его что-то вздрогнуло, сжалось, живот вдруг заболел тянущей болью, наполнился истомой, в пах прилила кровь и по телу прошла дрожь, будто от сквозняка.

Подумав секунду, опустил руку к низу живота и стал ласкать себя, чувствуя горячую влагу… Тело отзывалось, извиваясь в сладострастных судорогах, а потом Сергея накрыла волна такого удовольствия, такого сладкого, почти непереносимого удовольствия, что перед глазами закрутились огненные круги, а из груди вырвался рык-стон, который он не смог удержать в себе!

Тело выгнулось дугой, задергалось, внутри все сокращалось, сокращалось, сокращалось… это было бесконечно, страшно. Такое погружение в страсть пугало, отвращало и одновременно звало сделать ТАК еще и еще!

Сколько это продолжалось – Сергей не знал. Но только гораздо дольше, чем у мужчин, это точно. Что там мужской оргазм? Раз, два – и все. Лежи, кури бамбук. «Не трогай! Я уже все!» То-то женщинам хочется еще и еще… то-то они соблазняются, хоть раз попробовав ТАКОЕ! Мужской оргазм – жалкое подобие женского, яркого, сочного, многократно более сильного и продолжительного – это Сергей теперь знал наверняка. А еще знал, что для такого удовольствия ему не нужно партнерши и уж тем более партнера – своими силами обойдется. Ну да, когда-нибудь надо попробовать и с женщиной, но… когда-нибудь. Пока что необходимости в этом нет. В целях познания – потом…

Удовлетворенный, расслабленный, вспотевший, Сергей нашел рукой простыню, натянул ее на себя и мгновенно заснул, улыбаясь глупо-счастливой улыбкой.

На миг ему привиделось, что он снова дома, в своей квартире, а рядом лежит расслабленная, покрытая потом Ленка, которую он перед этим «пахал», «по-молодецки», два с половиной часа, как в юности.

* * *

– Завтрак госпоже!

Сергей открыл дверь, вошла Абина. В ее руках был тяжелый поднос с булочками, маслом, вареньем и кусочками чего-то сладкого, покрытого сахарной пудрой.

Сергей поморщился:

– А что, чего-то мясного не было? На кой мне эти сахарные штуки?

– Прости, госпожа, – Абина слегка покраснела. – Я думала… ты всегда любила…

– Сейчас не люблю! – перебил Сергей. – Не приноси мне по утрам сладостей, лучше копченого мяса или рыбы. Или еще чего-нибудь… как для мужчин. Сладкое – для баб.

– Прости, госпожа, я сейчас заменю! – Абина кинулась к столу, но Сергей ее остановил:

– Ладно не суетись, обойдусь и этим.

– Госпожа… – Абина нерешительно остановилась посреди комнаты, комкая тряпочку-салфетку. – Если хочешь…

Она вдруг быстро стянула с себя платье, оставшись обнаженной. Сергей замер в растерянности, не зная, что сказать, и лишь уткнулся взглядом в соски Абины, покрашенные красной краской, видимо, для пущего эффекта. Только теперь он заметил: девушка начернила ресницы, подвела брови, нарумянила щеки – вид был жутковатый, зомби, да и только. Тело Абины лоснилось от ароматического масла и пахло, как парфюмерная лавка.

– Так хорошо? – робко поинтересовалась она. – Ночью я не знала, что ты меня захочешь, не подготовилась… прости, госпожа. Я все сделаю, как ты захочешь, все-все!

– Кхе-кхе… – у Сергея внезапно перехватило горло, он не знал, то ли смеяться ему, то ли ругаться, то ли…

– Оденься, – мягко попросил он. – Мне скоро уезжать, не до того… потом как-нибудь, хорошо?

– Как прикажет госпожа… – тихо, упавшим голосом сказала Абина и, быстро накинув платье, заторопилась к выходу. Миг, и ее уже не было в комнате, остался лишь запах благовоний да женского тела, разгоряченного эротическими фантазиями.

«А девчонка-то в тебя влюблена… вот какая штука…» – снова проснулся внутренний спорщик.