– Как вам спалось этой ночью? – поинтересовался Гупта, вновь устремив взгляд на пергамент.

Я подумала о кошмаре и, подавив дрожь, солгала:

– Прекрасно.

* * *

После завтрака Амар ждал меня в центре мраморного вестибюля. Вокруг выстроились зеркала-порталы, отражая иную реальность: лису, дремлющую в высокой траве; сияющую пещеру, пронизанную призрачными нитями; скалу, вскинувшую каменный подбородок над морем. Амар усмехнулся, и вновь я поразилась, насколько даже крошечная улыбка смягчает его строгие черты и тревожное выражение в глазах.

– Пора идти в зал с гобеленом?

Он покачал головой:

– Пока нет. К этой обязанности нужно привыкнуть. Тем временем во дворце еще многое можно увидеть и изучить.

Я не торопилась вершить чью-то судьбу и содрогнулась, представив, как дергаю за нити. Амар шагнул к незамеченной мною двери – чернильно-черной, усыпанной жемчугом и лучным камнем, – и толкнул створку. Лица коснулся поцелуй прохладного ветерка.

– Я обещал, что луна станет твоим троном и звезды воссияют в твоих волосах, – сказал Амар, указывая на комнату. – И я всегда держу обещания.

* * *

Бесконечность. Вот что испытываешь, стоя в этом звездном… царстве… поле… чуде. Комнату заливал холодный свет. И тьма столь старая, что тени казались древними останками, тлеющими между огнями. Морозный воздух ничем не пах. Под нашими ногами простиралась пустота, и все же она была твердой. Лицо Амара сияло в полумраке, свет звезд льнул к его волосам. Я оглядывалась, оглушенная стуком собственного сердца. Вокруг мерцали те, кого я называла своими слепыми врагами. Как часто я проклинала их? И вот теперь очутилась в их мире.

Амар потянулся ко мне и что-то вложил в мою ладонь. Я посмотрела вниз: струна.

– Завоевывай, – объяснил он.

Я туго натянула струну в руках:

– Кого? Насекомых?

– Нет. Своих врагов.

«Звезды. Судьбу».

Струна ослабла и обвисла.

– Почему ты их ненавидишь? – спросил Амар.

– Если у Акарана есть глаза и уши в Бхарате, то ты уже знаешь, – пробормотала я, думая о гороскопе, омрачавшем мою жизнь все семнадцать лет.

– Ты веришь своему гороскопу?

– Нет.

И я не лгала. Ведь не было никаких подтверждений. Порой мне даже казалось, что то лишь мерзкий слух, порожденный ревностью матушки Дхины.

– Тогда за что ты ненавидишь звезды?

– За то, что они со мной сделали. Или, скорее, за то, на что толкнули других людей, – тихо произнесла я. – За то, что заставили их ненавидеть меня без причины и доказательств. Разве в тебе нет злости на далеких тюремщиков?

– Я не считаю их тюремщиками. Я верю звездам.

– Тогда ты глупец, что женился на мне.

Амар засмеялся:

– Я верю им, но предпочитаю иначе толковать их послания.

– Не представляю, как можно истолковать смерть и разрушение в хорошем смысле.

– Разве смерть не освобождает место для жизни? Умирая, осенние деревья уступают путь новым побегам. И разрушение – часть этого цикла. В конце концов, разрушительный лесной пожар позволяет земле начать заново.

Я уставилась на него. Никто в Бхарате никогда не говорил ничего подобного. Никто никогда не бросал вызов звездам. И все же свет тянулся к Амару, прижимался, будто звезды верили ему и подтверждали каждое его слово. Наверное, я тоже поверила. Прежде я только и проклинала их издалека, но никогда не пыталась переосмыслить их послания. Я закружилась на месте, будто впервые увидев ночное небо.

Амар аккуратно сжал струну в моей ладони и указал на три звезды: одну справа от меня, одну спереди и одну слева.

– Соедини их. Завоюй.

Звезды мерцали в разных концах комнаты. Первая переливалась синими краями, у второй была огненная сердцевина, а от последней разбегались струйки сияющего дыма.

– Они слишком далеко друг от друга. – Я подняла довольно короткий обрезок струны. – Это невозможно.

– Значит, сделай это возможным. Переосмысли. Комната непременно отзовется.

– Это даже не комната… – начала я, обводя рукой бескрайний небесный простор, но осеклась.

Да, не комната…

…пока.

Окружавшее нас пространство словно откликнулось на мой зов и сжалось, сближая звезды, так что они утратили свой неземной блеск и теперь походили, скорее, на сверкающие дырочки в полотне. Свет через них едва просачивался, но вокруг будто стало светлее. Нужные мне три звезды уже находились рядом, но все еще недостаточно близко, чтобы соединить их.

Я протянула руку, напряженно думая. «Переосмысли». Раньше я воспринимала звезды как жестокие неподвижные украшения, но как же небо, что удерживает их наверху? Могу я к нему… прикоснуться? Пройти сквозь него?

Пальцы мои окунулись во тьму – прохладную и душистую, пронизанную ароматом ночных цветов, что раскрывают бутоны только для луны. А потом я шагнула вперед и ахнула. Я могла двигаться в ночи словно по коридорам. Я быстро скользнула в зазор между звездами, представила все пространство в виде шара, украшенного крошечными астральными самоцветами, и вскоре неподъемные небесные тела уменьшились до размера конфет на ладони. Струна легко скрепила их вместе.

Ухмыляясь, я повернулась к Амару. Между нами парила сфера, полная звезд, а вокруг мягко скользили тени, точно кошки, льнущие к лодыжкам.

– Великолепно, – сказал он, глядя на меня с благоговением.

Но я заметила в его глазах еще что-то. Жажду. Амар потянулся к сфере и, выудив оттуда струну с тремя звездами, скрутил из нее созвездие размером с воробья. Затем шагнул вперед и приколол его к моим волосам над ухом. Звезды воссияли, и в их серебристом свете лицо Амара стало невероятно прекрасным.

– Прошу, моя королева, – промолвил он. – Созвездие для твоих волос.

* * *

Остаток дня мы провели в комнате старых планет и забытых метеоритов. Я перешагивала через приплюснутые кометы и расплескивала сияние небесных тел, которые, возможно, горели веками, а может, всегда были лишь иллюзией. Какая разница? Впервые я смотрела вокруг другими глазами. А Амар продолжал меня проверять. Он сунул мне в руки туманность и велел думать о ней как о судьбе.

Рядом с ним я словно прозрела. Даже начала иначе относиться к гороскопу. Может, во всем этом мраке все же мелькнет серебряная вспышка? Я так о ней мечтала. А теперь почти ее видела.

* * *

Когда мы закрыли дверь в звездную комнату, Амар провел кончиками пальцев по созвездию в моих волосах.

– Тебе идет.

Щеки опалило огнем. Мы так и замерли в алькове. Рядом слабо мерцали зеркальные порталы. Я видела очертания городов и зарево рассветов, но тускло, словно через дымку, и лишь пространство между нами искрило так, что казалось почти живым.