– Почему нет? Все зависит от толкования. И так ты и будешь править, – подытожил он, протягивая мне рукоять меча. – Поразмысли над тем, что увидела сегодня. Но не позволяй мне на тебя влиять. Твоя воля только твоя.

Я уставилась на сверкающий даже в темноте клинок.

– Могу пообещать, что не забуду этого.

Помолчав, Амар заговорил очень тихо:

– Память – штука загадочная. Я бы на твоем месте поостерегся давать обещания, которые не сможешь сдержать.

Я направилась к двери, но он остановил меня, качнув головой:

– Через минуту явится Гупта и проводит тебя. – Затем расправил манжеты своего шервани. – У меня тоже есть обязанности, так что вынужден откланяться.

– Куда? – выпалила я, не сдержавшись.

Амар замер и шагнул ко мне. Тьма, плавная и тяжелая, обволакивала комнату, но я разглядела в тени капюшона ленивую кошачью улыбку.

– Будешь скучать по мне?

– Я спросила из любопытства, и только, – откликнулась я, но сама себе не поверила.

– Даже если так, нет большего соблазна, чем остаться рядом с тобой.

Дверь распахнулась, и в комнату ворвался хор голосов – серебристых и невнятных, словно шепот сквозь стиснутые зубы. Амар помедлил секунду, открыл рот, будто собираясь что-то сказать…

А потом сложил руки вместе и подул на них. Когда он раскрыл ладони, в воздух оттуда поднялся нераспустившийся цветок и поплыл через зал. Сияние его прогнало тени.

– Я никогда не брошу тебя в темноте.

С этими словами Амар ушел.

* * *

Дождавшись, когда дверь за ним закроется, и рухнув на трон, я спрятала лицо в ладонях и надавила на глаза. Когда Амар обещал мне власть тысячи королей, я совсем не на такое рассчитывала. Это неправильно. Мне предлагали менять судьбы людей, словно это искривившиеся конструкции, а не жизни, полные мечтаний, причуд и амбиций. Мои размышления прервал стук в дверь.

– Готовы переодеться к ужину? – спросил Гупта.

Я хмуро уставилась в окна тронного зала. Я была уверена, что, когда вошла сюда, снаружи царил солнечный день, теперь же прозрачные, как кожа призраков, облака ползли по багряному небу.

– Да, – ответила я, все еще пытаясь разобраться с потерянным временем.

По дороге из тронного зала обратно в мои покои Гупта не проронил ни слова, но в молчании его не было чопорности или неловкости. Он улыбался сам себе, а порой, перехватывая мой взгляд, буквально сиял.

– Я подожду вас здесь.

– Нет нужды, я помню путь в обеденный зал.

Гупта покачал головой:

– Я настаиваю.

– Ну если настаиваете, – немного раздраженно протянула я и скрылась в комнате.

В глаза сразу бросилось новое сари, изящно сложенное на кровати, – ярды серо-голубого шелка, усыпанного жемчугом. Я быстро переоделась, вернулась к Гупте, и мы направились в обеденный зал. Зеркала-порталы вдоль коридорных стен сверкали странными отражениями. Мимо меня мелькали сочные зеленые холмы, испещренные синими цветочками; усеянный огоньками лес и храм из белой кости, балансирующий на краю скалистого обрыва. Но внимание мое привлекло нечто иное, притаившееся в углу коридора, которого я прежде не видела: дверь, обугленная по краям и увитая железными цепями.

При виде нее сердце отчего-то сжалось. А затем тишину прорезала песня, как легкий шорох:

Я замерла:

– Гупта, что это за дверь?

– Дверь? Какая дверь? – нахмурился книжник, обернувшись, а затем резко спросил: – Как она выглядела?

Я засомневалась. В голове эхом вспыхнули слова матушки Дхины: «Сохрани некоторые секреты при себе». Ответ застрял в горле, и я решила, что этот секрет, только этот, оставлю при себе, пока его не разгадаю. Я провела в Акаране всего день, не стоило совсем ослаблять бдительность. И этот голос… казалось, он пел для меня одной.

– Не помню, – солгала я.

Гупта пожал плечами.

Пока мы шли, я все оборачивалась, надеясь хоть краем глаза еще раз увидеть закованную в цепи дверь. Но она так и не появилась.

Обеденный зал со вчерашнего дня изменился. Сегодня на ковре красовалось стадо слонов, шагающих сквозь джунгли. Тарелки оказались серебряными, подушки – перламутровыми, а не шафрановыми и лежали они на стульях, а не на полу. К моим ногам словно бросили все богатство Акарана. Но никакие чудеса не спасали от холода, пронизывающего комнату. Я обхватила себя руками. Рядом что-то было… Я чувствовала его, будто чужое дыхание на моей шее.

Амар не пришел, и стул для меня выдвинул Гупта.

– Прошу, присаживайтесь, – сказал он. – Амар не сможет сегодня поужинать с нами.

– О. – Меня охватило разочарование. – Почему?

– Он должен срочно решить вопрос с возвращением…

– Возвращением чего?

Гупта напрягся и захрипел, а когда снова смог дышать, молча указал на ночное небо с призрачным серпом луны.

– Точно, – буркнула я.

Я все время забывала правила Иномирья – ни слова о тайнах Акарана до новолуния.

Я гневно уставилась на луну.

Гупта покаянно покачал головой и указал на стол:

– Прошу, поешьте.

Расправляясь с едой, я искоса поглядывала на книжника. Он что-то яростно писал, перо скрипело по пергаменту, заполняя строчку за строчкой чернильными символами.

– Чем ты занят?

Гупта поднял глаза, перо зависло в воздухе, а затем постучало по свитку:

– Веду учет. Ничто не определено, пока чернила не высохнут.

– Что не определено?

– Жизнь, – обыденно ответил он.

На меня недовольно зыркали тарелки с недоеденной пищей. Впервые в жизни у меня странным образом пропал аппетит.

– Когда закончите, у вас будет свободный вечер, – сообщил Гупта, разглядывая свитки. – Я с удовольствием покажу вам свою коллекцию учетных записей по распределению листьев на ветках. Это одно из моих самых примечательных достижений.

Я посмотрела в сторону коридора, откуда вновь доносился шелестящий голос из-за обугленной двери. Воздух шипел от невидимого жара и магии. Гупта все говорил и говорил, но слова его переплетались со стихами, которые я толком не могла разобрать, как ни напрягалась…

О, вероломная луна, о, дорогая королева, я умоляю…

– Я же вам еще не рассказывал о том, как опрашивал моллюска? Очаровательный…