– Тут все просто, – Мист достала очередную бутылку и покрутила ее в руках. – Судя по всему, ар-Маэрэ построил свои испытания особым образом …их может пройти или опытный маг, или фактически любой, главное, чтобы ты помогала.

– Как это? – озадаченно спросила сильфида. – Причем тут я? Это ты справилась с мантихором.

– Да, но можно было и не использовать никаких моих способностей, если бы мы начали с правильного конца, – пояснила Мист. – Вот смотри, зашли бы к джиннам, ты бы всех их разделала, мы бы получили ключ и три шкатулки с джиннами.

– Три, – повторила Ийилива, начиная соображать, в чем дело.

– Именно три. По числу остальных испытаний. Чтобы пройти мантихора, нужно было позволить тебе обследовать все ходы, спровоцировать мантихора и вызвать против него джинна.

– Даа…– протянула сильфида.

– Против ифрита и его огненного мира нужен был твой воздушный щит и еще один джинн. Против гидры… думаю, тоже джинн. И какая-то твоя помощь. Так что, главный ключ – это ты.

– Но он мне ничего не рассказывал про испытания!

– Видимо, чтобы претенденту пришлось хоть что-то сделать самому. Например, подумать, – Мист постучала пальцем, покрытым коркой присохшей крови, по своему лбу.

– То есть, любой, кто вошел бы в башню?..

– Кто нашел бы ее и договорился с тобой, – кивнула Мист. – Не так много нужно для победы. Ну и, конечно, немного удачи. Без удачи можно и сдохнуть – меня чуть не убил последний джинн, и ифрит был…туговат.

– Значит, нам нужно быть осторожными с гидрой.

– Точно, – Мист посмотрела на очередную бутылку в своей руке. – Кирдык?

– Киредие, – машинально поправила Ийилива. – Это от отравлений.

– Отлично. Это к вопросу о гидре – они, вообще-то, ядовиты.

– Тогда возьми с собой.

– Возьму. Когда смогу идти. Сила в ванной?

– Симбеланна! Этим он ссадины лечил и синяки. И когда его кто-то раздирал. И когда его пейзане избили.

– А о такой истории не было в “Радуге”, – живо заинтересовалась Мист, откупоривая бутыль и тонкой струйкой наливая густую жидкость на свои пострадавшие ладони.

– Так он и рассказал кому такой позор!

– Но ты мне расскажешь? – умильным голосом попросила Мист, подняв глаза в пространство. – Я же вроде как тер-Маэрэ. Почти что его ученица!

– Ученице тем более нет резона такое знать про учителя, – наставительным тоном сказала Ийилива, но не выдержала. – Ой, ладно! Слушай. В общем, обихаживал он вдовушку одну…мельничиха она была, молодая совсем. Красотка! Волосы светлые, очи звездные, огромные. Осталась она с наследством от мужа, богатая невеста, но, понятно, ар-Маэрэ до того дела не было… только глаза, значит, его волновали. Пел он ей песни, и разговоры разговаривал, подарки там, носил, замаскировался, конечно, а как без того?…

Мист прыснула со смеху, что внезапно оказалось очень больно, слезла с кровати и вместе с бутылкой поплелась к зеркалу. Так и есть – щека была обожжена и ободрана, натуральное мясо на сковородке, слегка прижаренное. Девушка погрозила себе пальцем, налила еще вязкого лекарства из бутылки и, морщась, стала размазывать по лицу.

– Песни, значит, пел…

– Женится, правда, не обещал!

– И то хлеб.

– Да ему не позволил бы рилантар. Не на крестьянке. Не на ваэрлэ. По крайней мере, не то и другое вместе. Да и не настолько ар-Маэрэ влюблен был.

– Но настолько, чтобы песни петь.

– Это он всегда готов был. Словом, таскался он за ней постоянно, ну а мужики в деревне косо смотрели, что тут менестрель какой-то заезжий к их лебедушке клинья подбивает....пока подбивал, все нормально было. А потом как-то раз и подбил: остался ночевать у ней, молодого вина, авось, испили, не иначе как пошалили и спать отправились. А проснулся он от визга своей красопеты и ударов: увязали его, сонного, в мешок, да кандалы кузнец на руки-ноги навел, и давай его лупить. Пока он сообразил и опомнился, что происходит, измордовать успели знатно.

– Месть его была страшна? – уточнила Мист. Теперь ее щека была похожа не на поджаренное мясо, а на поджаренное мясо под густым соусом.

– Не сказала бы. Шваркнул он их, конечно, всех, в разные стороны, разбросал, да и смысла. А потом стыдно было, что так по идиотки попался, и светлость свою там являть не желал, как и привлекать внимание к происшедшему магическими возмущениями.

– Но наверняка у него там остался сынок, которого он так и не узнал, – заключила Мист.

– Это еще почему?

– Такие истории обычно рассказывают, чтобы объяснить полубожественную суть какого-нибудь героя эпоса. Как деревня-то называлась?

– Крайний хутор. Так что, если встретишь героя с села Крайний хутор, так знай, это вот оно.

– Хорошая шутка, – фыркнула Мист, дохромала до кровати, взяла бутылку с “Кинь в кусты” и отошла к источнику, выпила лекарство и запила водой. – Не знаю, как маг, а вот зельевар твой ар-Маэрэ знатный. Мне лучше.

– Это хорошо, – прошелестела сильфида. Голос ее несколько окреп по сравнению с огненным миром, он все равно оставался негромким и неярким. – Нам надо пройти последнее испытание. А где ключ, который мы добыли?

– Тут, на кровати, – Мист полезла за ним и внезапно устало плюхнулась на живот, утыкаясь носом в пыльную подушку. – Не могу, – пробормотала она. – Можно я чуть-чуть посплю? Ты меня разбудишь?

– Ладно, – после паузы сказала Ийилива. – Когда?

– Полтора часа, – промямлила девушка. Вокруг пахло пылью и лечебной мазью, и затхлостью, и немного чем-то пряным, и Мист неумолимо утягивало в сон.

Ей снились какие-то обрывки, словно организм пытался запихнуть в краткое время сна сюжеты целой ночи: вспышки огня, крестьяне с дубинами, медленно поворачивающиеся лопасти мельницы на фоне багрового неба. А потом из земли вынырнули побеги деревьев похожие на щупальца, оплели мельницу, повалили ее наземь, и на ее месте выстроили изящный замок с маленькими башенками, на которые с уступа мрачно взирала замшелая черная башня, зияя провалами на месте осыпавшихся от времени каменных блоков.

…пошел он в зал тронный, и стражники преградили ему путь. Да только свет Эйна вел его, и отшатнулись воины. А меч занесенный над ним обратил он в посох, чтобы опираться, чтобы попирать землю и идти по ней. И встал он перед королем, и сказал: “повинись”. Но был король упрям, и приказал травить собаками, стрелять из луков, поднять на копья странника. Да только не было тому силы: собаки легли у ног, да стрелы ушли в потолок, а копья поломались. Упали на колени стражники, прозрев, моля о прощении, и сказал он: “повинитесь”. И вознесли люди хвалу Эйну, а король замертво с трона упал. И тогда назвали люди странника святым, и имя ему было – Амайрил. И так …