— Скажи, родной, тебе никогда не хотелось вернуться туда? — Он неопределенно махнул рукой себе за спину.

— Куда «туда»? — уточнил я, хотя прекрасно понял, что сталкер имеет в виду.

— В мир. В нормальную человеческую жизнь.

Я долго молчал, с интересом отмечая, как мысли эфирными призраками проносятся в голове. Наконец произнес то, что показалось мне наиболее правильным в этот момент:

— Хотелось или не хотелось — никого не волнует, брат. Вопрос надо ставить иначе. Нужны ли мы тому миру?

Гост улыбнулся, и лучики морщин разбежались от его глаз в неверном свете горелки.

— Ну да, — глумливо сказал он, — там все только спят и видят, как из Зоны придет сотня изувеченных психопатов и начнет нести свою правду в массы.

— Во-во, — кивнул я. — Спят и видят.

Мы снова помолчали. Коварная дремота слегка отступила, но лишь с целью вернуться через четверть часа полноценным сном и окончательно овладеть моим организмом.

Гост вдруг резко сел на «пенке», будто его змея ужалила. Я аж вздрогнул от неожиданности.

— Ты чего?

— Как, говоришь, добрые люди наш артефакт прозвали? — быстро спросил он. — «Бумерангом»?

— Да. — Я внимательно посмотрел на него. — А что?

— Чрезвычайно точно окрестили.

— Я как-то не задумывался, честно говоря.

Гост осторожно достал контейнер с намертво сплавившимися цацками, открыл его и повертел в руках темно-вишневую штуковину. На причудливо изогнутых боках заплясали крошечные блики.

— Бумеранг ведь возвращается, верно? — Ну.

— Что у тебя произошло в момент активации? — Я поколебался, но ответил:

— Беса в печку затащило. А через миг туда шарахнула блуждающая «жарка». Но как это может быть связано с… Стоп. — Я осекся, прозревая. — Он ведь сначала сидел в этой печке. Он именно в ней меня караулил!

— Этот артефакт возвращает фигуры в исходную позицию, сечешь.

— Аномалия?

— Суть аномалии тоже связана с перемещением людей, попавших в радиус действия. Я отмычку Дроя увидел, когда уронил цацку. Паренька вернуло в изначальную позицию. В ту точку, где он исчез, когда Дрой впервые увидел этот дурацкий знак в виде восьмерки.

— Или символа бесконечности, — машинально вставил я.

— По фиг! Ты представляешь, насколько мощная хреновина в наши руки угодила… — Гост сунул артефакт обратно в контейнер, словно тот обжег ему кожу.

— Да это ж целое состояние, — негромко сказал я. — Ученые за него штаны последние отдадут.

— Пожалуй. Вот только как он действует — совершенно непонятно. И активируется хаотично.

— Вовсе не хаотично. И у тебя, и у меня он сработал, когда мы его нечаянно уронили.

Гост уставился на меня, как на привидение.

— Точно, — наконец выдавил он. — Но почему в таком случае ничего не произошло, когда я спрыгнул с моста? Ведь рюкзак не по-детски приложило оземь.

— Да черт его знает. Мало ли в Зоне добра, которое действует через раз. Главное, что цацка силищи в себе скрывает немерено, а значит, загнать ее можно задорого. Завтра доберемся до Болотного Доктора и попробуем выяснить, что за диковинка нам досталась. Он и сам может предложить что-нибудь уникальное за такой хабар.

— А может и восвояси отправить ни с чем. Его ж хрен поймешь — себе на уме. — Гост достал прессованный чай и поставил кружку с водой на конфорку примуса, прикрыв пламя. В мастерской стало гораздо темнее. — И все-таки даже с учетом всех прибамбасов Зоны странный какой-то артефакт, тебе не кажется?

Я не стал лукавить.

— Да, что-то в нем есть… этакое…

— Вот и я чувствую, а думку не могу схватить. Ладно, ложись спать. Первая вахта — моя.

Как говорил один мой хороший приятель: другой бы на моем месте отказался…

Я накинул на лысину капюшон, сунул под голову рюкзак и сомкнул веки. Мысли моментально съехали куда-то вбок, перед глазами рваным калейдоскопом завертелись события минувшего дня, и тяжелый неспокойный сон сорвал меня в черную пучину небытия.

— Особенно не расслабляйся, родной, — еле различимый шепот нагнал меня уже на самой грани яви, — через два часа разбужу…

Ночь выдалась спокойная. Такие очень редко случаются в Зоне и обычно предшествуют сильнейшему катаклизму. Максимум через сутки нужно было готовиться к чудовищному по мощи выбросу.

К утру я дважды сменил Госта на посту, вдоволь наглотался крепкого чая, сожрал еще банку консервов и несколько плиток шоколада. Промозглый осенний рассвет застал меня сидящим на канистре в обнимку с «калашом».

Укутавшись до самых ушей в одеяло, я медитировал на пляшущий в примусе венчик огня и раздумывал, кому с наибольшей выгодой можно впарить нашу уникальную цацку. Поиск в сталкерской сетке по ключевому слову «бумеранг» не дал результатов, что было неудивительно — какой болван станет выкладывать в свободный доступ информацию о предмете, который только-только появился в Зоне? Правильно, никакой. Разве что желторотик неотесанный.

Теоретически выходило, что щедрее всего могли отвалить ученые, но прямого выхода на них у меня не было, а ушлые посредники вроде Сидоровича или Фоллена обязательно захотят отхапать кусок и скостят цену. В принципе вояки рано или поздно тоже проявят недюжинный интерес к предмету, который в перспективе можно использовать для пространственного перемещения противника в выгодную для себя позицию. Эти — упертые, что твой носорог. Любой артефакт по винтику разберут и под себя подстроят. Но с солдафонами связываться опасно. Если поймут, какое сокровище им засветило, могут без зазрения совести по башке дать и в канаву спустить. Все верно, зачем платить двум бродягам, когда можно так взять? Незачем. То-то и оно. Наверняка я был уверен лишь в одном: нам с Гостом крупно повезло. Птичка-интуиция прищелкивала где-то в затылке клювиком и подсказывала, что ежели мы не лопухнемся, то дело сулит хорошие барыши…

Человек может думать о приятных вещах бесконечно долго, но есть объективные причины, которые способны оторвать даже от самых славных мыслей. К примеру, повышающееся давление в мочевом пузыре.

Я поежился и откинул капюшон. Позвал:

— Рота, подъем!

Гост вскинул голову и непонимающе уставился на меня спросонья.

— Чего стряслось?

— Войну проспишь.

— Два часа еще не прошло, — зло сказал он, прищурив глаз и глянув на часы.

— Знаю, брат. Извини. В сортир приспичило.

— Пошли, прикрою.

Мы взяли оружие и, осторожно приоткрыв дверь, вышли в утреннюю сырость. Температура с вечера значительно упала, и я невольно передернул плечами от сквознячка, пробравшегося через стыки комбеза и змейкой скользнувшего по спине. В предрассветной мгле неторопливо перемещались клочки тумана, неясные тени, что-то хлюпало и ухало. Домики темными пятнами возвышались над стелющейся по деревушке дымкой, словно россыпь необитаемых островков в затерянном посреди океана архипелаге.