Кстати, следует отметить, что именно по этим причинам возникли сложные отношения П.М. Кацуры и его первого зама – А.И. Милюкова. В конце концов Милюков был переведён на работу в экономический отдел ЦК КПСС, стал нашим партийным куратором. Если нам нужно было что-то передать в ЦК или пойти туда на совещание, Пётр отправлял меня или ещё чаще Володю Покровского, имевшего с Милюковым хорошие личные отношения, сам же ниже, чем к секретарю ЦК КПСС никогда не ходил. Впрочем, я тоже периодически с Анатолием Илларионовичем ругался – он постоянно хотел на меня, что называется, “ногу забросить”, а я не давал ему это сделать, жёстко указывая, что знание практических проблем даёт нам право иметь собственную точку зрения. Отношения с курирующим отделом ЦК были непростые. Тем более что у Милюкова была метода по всем вопросам докладывать Н.Н. Слюнькову, считавшему, что премьер по этим вопросам “ходит под ним”. При этом Николай Никитович любил навести порядок на вверенном ему участке и нередко пытался сделать нагоняй Николаю Ивановичу. Рыжков, в свою очередь, после этого звонил Кацуре, выяснял, что произошло, и настойчиво требовал прекратить “сталкивать лбами” Совмин с ЦК КПСС».

Заместителем начальника отдела стал также работавший у И. И. Простякова Станислав Васильевич Ассекритов, которого в мае 1991 года назначат главой Госкомимущества СССР, он станет первым вице-президентом Фонда «Реформа». Ассекритов курировал, в частности, финансово-экономические вопросы реформы, именно он подготовил все документы по созданию первых в СССР негосударственных банков: Промстройбанка, Жилсоцбанка, Мосбизнесбанка, Автобанка, Московского областного банка и некоторых других.

Кацура П.М.: «Когда я комплектовал в Совмине вновь созданный отдел, эксклюзивные приглашения были сделаны кандидатам от министерств и ведомств, предприятий и академических институтов. Из всего огромного аппарата управления из Российской Федерации я смог выбрать только одного претендента. И это было естественно, так как краями и областями РСФСР руководили в советское время непосредственно и напрямую ЦК КПСС и Совет министров СССР, в то время как Правительство Российской Федерации исполняло в основном протокольные функции.

Не трудно представить, кто и с каким профессиональным багажом пришёл на замену союзному руководству. Кстати, Егор Гайдар тоже предлагал свои услуги для работы в моём отделе. Но мой заместитель Анатолий Милюков доложил, что претендент является чистым теоретиком и не имеет практического опыта решения проблем реформирования промышленности. В конце концов, в этот период, появились все, кто хотел и мог, включая, по образному выражению Виктора Черномырдина, “завлабов в коротких штанишках”».

Внутри отдела было четыре или пять секторов (структура менялась), созданных по отраслевому принципу. Всего в нём числилось не более 20–25 специалистов, а реально работало ещё меньше.

На работу всех сотрудников принимал управляющий делами Совмина М. С. Смиртюков, работавший ещё при Сталине. В.М. Харитонову Михаил Сергеевич задал тогда сакраментальный вопрос: «А вы там с Кацурой дров не наломаете?!»

Владимир Михайлович ответил ему как студент: «Как же мы такое сделаем, когда в любом реформировании будем исходить из основных постулатов: собственность на средства производства должна оставаться государственной, вся власть принадлежать Советам и руководящая роль в реформе должна быть у коммунистической партии». Его ответ явно понравился старому большевику.

Одним из приоритетных вопросов, которым занялся отдел, как уже было сказано, стало изменение схем управления министерствами и утверждение правительством, так называемых генеральных схем – структур центрального аппарата министерств и подчинённых им организаций. Отвечали за эту работу В. А. Покровский и В. И. Щербаков.

Покровский В. А.: «Это была самая интересная работа, за которую я в определённой степени уважаю Николая Ивановича, ведь решили рассмотреть оптимальность всех союзных министерств и ведомств (а их было примерно 170) на специальной комиссии Политбюро, в которую входили 5 членов ПБ и кандидатов в члены ПБ).

Сопровождались они серьёзными докладами руководителей, дрожавших, как дети на экзамене. Рассматривали вопросы самым детальным образом.

Сверхзадача была такой: из отраслевых министерств создать работоспособные, как сказали бы сейчас, госкорпорации.

Жизнь показала, что удалось создать только одну – Газпром. То, что получилось из Минстанкопрома – объединение “Станкопром”, – не выдержало испытания временем, недаром оно не выжило даже в тех условиях, когда его активно поддерживали, и быстро развалилось.

В авиапроме, судостроении и других отраслях в лучшем случае остались отдельные объединённые группы.

Мы же хотели, чтобы там была действительная конкуренция, а получили чистый монополизм».

Щербаков В. И.: «Свободу тогда каждый трактовал в свою пользу: министры видели смысл перестройки в том, чтобы власть от Госплана СССР и Госснаба СССР перешла к ним в отрасль, Совмины всех республик хотели и требовали передать власть из Центра к ним, города тоже рассчитывали её получить. Каждый при этом искренне убеждён, что именно в этом суть перестройки и состоит.

В общем, сначала нам удалось подвигнуть Рыжкова на драку со всей системой. Он, наконец, пришёл к выводу и убедил в том Горбачёва, что единственный способ проводить реформы и не выхолостить при этом их смысл – это резко сократить и перестроить многочисленный и многозвенный госаппарат. У Сталина такой вопрос решался по принципу: “Нет человека – нет проблемы”. Теперь его решали методом сокращений не только “звенности”, но и количества госорганов. После долгих и острых обсуждений на Политбюро политическое решение было, наконец, принято. Для нашего отдела настало время действовать.

Ранее я высказался об отношении к чиновничьей работе, но у нас происходила бурная научно-практическая деятельность – приходилось искать совершенно новые, неопробованные практикой, не прошедшие сколько-нибудь широкого обсуждения, даже в партийно-советской среде и науке, абсолютно нетрадиционные и радикальные решения. По моим личным ощущениям, все работали так же, как на пуске АвтоВАЗа и КамАЗа – по 16–18 часов 7 дней в неделю. Могу сказать, что это было, без сомнения, лучшее время за весь период моей государственной службы. За год моей работы в отделе было подготовлено 129 постановлений ЦК КПСС и Совмина СССР по реорганизации госаппарата и хозяйственного механизма. Из 167 министерств и ведомств СССР осталось сначала 93, затем 58. Были реорганизованы аппараты советских органов всех союзных и автономных республик. Численность госаппарата по стране была реально сокращена более чем на четверть. Разумеется, ряд мер оказался ошибочным, постановления, бывало, противоречили друг другу, но времени на шлифовку не было. Требовалось расширять масштаб преобразований, резко поднять эффективность решений и скорость их принятия. Политическая ситуация развивалась гораздо более быстрыми темпами, и скорость перестройки экономики явно отставала от потребности времени. Очень не хватало научной базы, теоретического осмысления концепции и плана действий.

Нужно было не