Еще до атаки Кингсмилла Роуз отвернул в сторону, стараясь миновать эскорт миноносцев до того, как машина рухнет в воду. Каждый раз, когда он пытался приподнять нос «сордфиша» и набрать высоту, несколько галлонов топлива, оставшихся в дополнительном баке, стекали в сторону, и мотор начинал кашлять и глохнуть. Машина прошла всего в каких-то 50 футах над одним из миноносцев. Роуз находился в полуобморочном состоянии, Ли, взглянув вниз, увидел несколько немецких матросов, стоявших на палубе и наблюдавших за ними. Вся огневая мощь миноносца была направлена на них. Примерно в 300 ярдах от кораблей прикрытия мотор самолета окончательно заглох, и Роуз приготовился приводниться.

– Я спускаю машину вниз! – крикнул Роуз назад Ли.

Его голос звучал непривычно глухо, но все же перекрыл шум ветра, облизывавшего фюзеляж, и грохот заградительного огня. Посмотрев вперед, Роуз увидел в трех-четырех милях торпедные катера. Нужно было оторваться от миноносцев и плавно опуститься на воду, чтобы успеть вытащить Джонсона. Пилот умело приводнил свой «сордфиш», коснувшись воды сначала хвостом. Надувная лодка автоматически наполнилась воздухом и отплыла в сторону. Ли крепко ухватился за надувной плот и помог Роузу выбраться из кабины. Руки Роуза ослабли, и Ли пришлось отпустить плот, чтобы обеими руками помочь Роузу. Роуз старался перевеситься через борт всем телом и в конце концов оказался в море. Удерживаемый на поверхности спасательным жилетом, он пытался добраться до надувной лодки.

Теперь Ли старался высвободить Джонсона. Он был уверен, что Джонсон мертв, но мысль о том, что он уйдет на дно вместе с «сордфишем», заставила его вздрогнуть. Ли крайне устал, помогая Роузу, но понимал, что нельзя упустить ни минуты. Пробитый бензобак наполнился водой, и самолет, весь в пробоинах, погружался в воду. Ли отстегнул ремни Джонсона и попытался его поднять. Но вода поднялась уже до уровня его груди, и самолет быстро погружался. Дилемма заключалась в том, отправиться на дно самому либо отпустить Джонсона. Хотя Ли был абсолютно уверен, что Джонсон мертв, он снова и снова пытался вытащить своего товарища. Но в последнюю минуту он понял, что все бесполезно, и сам выплыл из тонущей машины.

Поврежденный «сордфиш» погрузился в воду меньше чем за минуту. Выбравшись на поверхность, Ли посмотрел в район цели и увидел второе звено «сордфишей», летящих над миноносцами прикрытия. Они все еще шли клином, предпринимая отчаянные попытки уйти из-под огня, медленно, но верно приближаясь к немецким линкорам. Ли был последним англичанином, кто их видел. Ни один самолет не вернулся, никто не выжил, и никто не знает о их судьбе.

Теперь Ли постарался взгромоздить Роуза на плот. Роуз уже был полностью парализован, и каждый раз, когда Ли пытался приподнять его, плот переворачивался. Ледяная вода обожгла легкие Ли, но невероятное напряжение поддерживало в нем силы. Попадавшие на плот брызги быстро превращались в сосульки. Наконец, опершись на якорную веревку, Ли удалось втолкнуть Роуза на плот, перевалив через бортик. Затем Ли взобрался туда сам. Роуз был без сознания, и, полностью обессилев, Ли упал рядом с ним.

Ли был еще в сознании, но его чувства притупились. Находясь в полузабытьи, он чувствовал, что крайние корабли сопровождения все еще стреляли по их плоту, чувствовал, что единственным спасением для них были волны, благодаря которым немецкие канониры могли их видеть лишь время от времени. Ли уже не мог двигаться самостоятельно. Полуденный туман и дым застилали ему глаза.

Внезапно он снова почувствовал себя школьником, сдающим экзамены теплым летом 1939 года. Он поступил в Дортмут, пройдя дополнительные экзамены для регулярной службы в морской авиации. Он ясно вспомнил лицо осматривающего его врача и то потрясение, которое он испытал при его словах:

– Извините, у вас дальтонизм. Никаких шансов.

А когда через несколько месяцев началась война, он узнал, что морская авиация снова набирает летчиков. Уповая на то, что во время войны информация о призывниках может быть неполной, а нормы понижены, он подал еще одно заявление, предварительно обсудив все со своим отцом.

– Я хочу подать еще одно заявление о приеме в морскую авиацию, отец. Я больше не могу заниматься только учебой.

– Не будь дураком. Не повторяй моих ошибок. Дождись хотя бы того момента, когда сдашь экзамены.

– Но ты же не стал ждать.

– Мой отец тоже не советовал мне этого делать.

– Но ты же его не послушал.

Отцу пришлось признать свое поражение.

– А как насчет твоего зрения?

– Школьный доктор говорит, что со зрением у меня все в прядке. Похоже, оно улучшается с каждым годом. Я не ношу очки с тех пор, как мне исполнилось пятнадцать. Теперь все в порядке.

Он подал заявление на прием в добровольный запас и дошел до медицинской комиссии, но там сидел тот же доктор и с любопытством наблюдал за ним.

– Вы никогда раньше не проходили медицинскую комиссию морской авиации?

Он почувствовал, как его лицо становится красным, сердце учащенно забилось. Он никак не ожидал встретить здесь того же доктора и услышать от него такой вопрос.

Но видно, врачу пришлось проверить за последнее время сотни, может быть, тысячи людей, и он вряд ли узнал юношу.

– Нет.

Он старался вести себя непринужденно и невозмутимо, но обман был словно отпечатан у него на лбу. Доктор взглянул на него и что-то написал в блокноте.

– Зрение вас никогда не беспокоило?

Он снова почувствовал, как у него краснеют лицо и шея. Доктор наверняка его узнал, иначе почему он задает все эти вопросы? На другие вопросы он, несомненно, ответил бы правдиво. А если со зрением действительно что-нибудь не так, то этого просто не избежать.

Морской доктор не задавал больше никаких вопросов. Ли прошел осмотр.

Сейчас Ли было не до воспоминаний. Его пилот без сознания или умер. Стрелок, несомненно, погиб. Их командира подбили, самолет загорелся и упал в море. Теперь же он беспомощно качается на плоту, являя собой безответную мишень.

Стрельба, хоть и была делом малоприятным, велась, к счастью, мимо цели. Вскоре их лодка вышла за пределы огня малокалиберного вооружения кораблей эскорта, но снаряды более крупного калибра все еще вздымали воду на некотором расстоянии от них.

Мысли Ли постепенно приходили в порядок, и он понял, что для спасения жизни Роуза необходимо быстро позвать на помощь. Плот наполовину был заполнен водой, и Ли старался вычерпать ее своим летным шлемом. Потом, вспомнив об аварийном наборе, он стал искать ракету и нашел длинный тонкий цилиндр с квадратной коробкой на конце. Ничего не ощущая замерзшими пальцами, он чиркнул запал ракеты. К страшной усталости добавилась еще и качка, ужасно мучившая его. До Ли вдруг дошло, что он держит ракету направленной прямо в лицо потерявшего сознание Роуза. Он резко поднял ракету, как раз вовремя, и первый цветной патрон ушел в небо.

Взглянув на северо-восток в попытке разглядеть немецкий конвой, он увидел, что бой идет далеко от них. Два бомбардировщика, которых Ли принял за «стерлинг» и «Манчестер», вынырнули из облаков, объятые пламенем. За ними последовал «Мессершмит-109», а затем «спитфайр». Различные самолеты, британские и немецкие, падали в воду словно осколки после большого взрыва. Ли усомнился, что их ракета будет замечена в такой ситуации, и занялся поисками состоявшего из алюминиевой пудры маркера моря. Но ветер подхватил порошок и покрыл их самих тонкой серебряной пылью, выкрасив в стальной цвет. Ли использовал пустую банку из-под маркера моря для вычерпывания воды.