Но вот такого век двадцатый, похоже, еще не видывал…

Ольга Сеченова, а это была именно она, надо отдать ей должное, довольно быстро оправилась от потрясения, вызванного столь внезапным разоблачением. Кусая губы, она проклинала себя за такое идиотское, другого слова она и подобрать-то не могла, малодушие. Однако прекрасные серые глаза теперь с ненавистью смотрели на воскресшего барона.

Корф округлившимися глазами уставился на Ольгу и в первые несколько секунд был не в состоянии произнести ни слова. Все происходящее для него ни в какие рамки не укладывалось. Еще бы! Его бывший предмет страсти, отвергнувший его, барона, предложение, более того — из-за которого Корф чуть было не расстался с жизнью, оказался здесь в форме… офицера.

Замешательство с обеих сторон несколько мгновений напоминало театральную сценку. Широко раскрытые глаза и рты, гримасы, одна за другой сменявшие одна другую. Непонимание, удивление, изумление…

Длилось все это, однако, недолго. Оба быстро пришли в себя, прекрасно поняв, что изображать из себя не того, кто они есть на самом деле, не имеет смысла.

На лице лжепастора появилась характерная для него ироническая усмешка. Глаза, до этого изумленные, приобрели прежнее насмешливое выражение. Переглянувшись с егерем, Корф галантно протянул Сеченовой руку:

— Как вы оказались в этой дыре, милая барышня? Да еще в форме немецкого кирасира? — барон шутил, но взгляд его был жесток и холоден. — Вы всегда, мадемуазель, обладали способностью не просто удивлять, но и часто изумлять всех. Но сегодня, признаю, вы превзошли саму себя. Это неописуемо! Я надеюсь, вы расскажете нам о том, что же подвигло вас на столь невероятные приключения?

Сеченова пыталась холодным презрением ответить на все попытки Корфа разговорить ее, но, будучи девушкой чувственной, не выдержав, взорвалась.

— Первый раз вижу воскресшего покойника! Так вы, господин штабс-ротмистр, подлец и мерзавец! Изменили присяге!

— Сойдите вниз, будьте так любезны, — невозмутимо сказал Корф.

Не обращая внимания на протянутую руку барона, Сеченова сама соскочила вниз.

— Вы, Ольга, всегда выглядели великолепно, — произнес Корф. — Но оказавшись с вами теперь, если так можно выразиться, на одном уровне, хочу вам сказать правду: военная форма идет вам меньше, нежели ваши великолепные уборы, в которых вы были так прекрасны в предвоенные дни. Военная форма хорошо смотрится на тех, кто для нее создан. А удел женщины, девушки — иной. Ведь вы же помните, я предлагал вам счастливую жизнь. Но вы не захотели… Очень, очень печально. Поверьте, мне, право, искренне жаль, когда я думаю о том, как бы все могло сложиться, — барон открыто издевался, нагло, с отвратительной усмешкой глядя в глаза девушки.

— Вы негодяй, — шепотом, сквозь зубы, протянула Сеченова. — Как таких чудовищ только земля носит? Я вас ненавижу, слышите, вы, оборотень? Не-на-ви-жу!

В голове у девушки вертелась только одна мысль — как добраться до противоположного угла комнаты, к кровати, на которой лежал пистолет. Ах, как неосторожно было расставаться с оружием. Но кто же мог подозревать, что случится такое…

Не спуская глаз с барона, Сеченова, продолжая говорить проклятия изменнику, постепенно, шаг за шагом, стала продвигаться к кровати. Но не успела она сделать и семи шагов, как наткнулась на егеря.

Тот, решив, что пора брать ситуацию под контроль, вытащил пистолет и ткнул под подбородок Ольге:

— Только пикни…

— Вы всегда так разговариваете с дамами? — хладнокровно, не растерявшись, презрительно усмехнулась девушка.

— Дамы не вижу! Передо мной — русский шпион в нашей форме! — отрезал Леер. — Сейчас же сесть на стул и без моего разрешения не сметь и пошевелиться.

Ужин в штабном вагоне у великого князя закончился поздно. Он прошел хорошо, веселья было в меру. Николай Николаевич уж слишком часто распространялся на тему того, что германская армия сильна только снаружи. Обнаружив неплохую эрудицию, великий князь довольно остроумно привел массу примеров из мировой истории, показывающих, что колоссы на глиняных ногах падают в одночасье, причем с огромным шумом. Он много шутил и вообще был весел. Жилинский и Самсонов соглашались с Верховным. Впрочем, что им оставалось делать в такой обстановке…

После ужина Николай Николаевич, несколько фрейлин и Жилинский с Самсоновым были приглашены на спиритический сеанс, цель которого — выяснить направление наступления германцев.

Выйдя покурить, генералы с недоумением пожали плечами.

— Вы слышали, Александр Васильевич? Я не ослышался? — саркастически поинтересовался Жилинский. — Спиритический сеанс?

— Нет, ваше превосходительство, — пожал плечами Самсонов. — Я слышал это так же, как и вы.

— Знаете, чем больше я живу на этом свете, тем больше удивляюсь, — покачал головой командующий Северо-Западным фронтом.

Когда генералы вернулись в вагон, то им пришлось принять участие в сеансе, который проводила любимица императрицы Анна Вырубова.

— Философия спиритизма учит, что жизнь человека не заканчивается со смертью, — заявила придворная дама, внимательно глядя на присутствующих. Она сделала небольшую паузу и продолжила: — Это возможно благодаря строению человека, которое трехчастно: физическое тело, энергетическое тело и душа, или дух, — загибала она поочередно пальцы. — Все недоразумения, господа, происходят из-за того, что человек при нынешнем уровне его развития не осознает своей действительной природы. Он считает и верит, будто он есть физическое тело, тогда как на самом деле он — бессмертный дух, поочередно пользующийся разными телами, переходя из одной стадии своего существования в другую.

Николай Николаевич слушал Вырубову, подперев щеку рукой. Генералы переглянулись.

— Некоторые из духов, временно лишенные тела, могут желать вступить в общение с нами, обитателями земного материального мира, — рассказывала она. — Общение это может происходить по нашему желанию и просьбе через посредника-медиума во время спиритического сеанса.

Фрейлина Ее Величества Анна Вырубова, в девичестве — Танеева, много лет находилась вблизи императорской семьи, сопровождала ее во многих путешествиях и поездках, присутствовала на закрытых семейных мероприятиях. Императрица Александра неоднократно делилась с ней своими мыслями и переживаниями.

Полная, с правильными чертами лица, Вырубова статью и осанкой идеально подходила к императорскому двору. С самого юного возраста ей сопутствовал успех в знакомствах с людьми, занимавшими не последнее положение в Российском государстве. Впрочем, и «первоначальная база» для последующего впечатляющего взлета у нее имелась солидная. Родилась Вырубова в семье статс-секретаря, обер-гофмейстера императорского двора, главноуправляющего собственной Его императорского Величества Канцелярией Александра Танеева. В тысяча девятьсот четвертом году Вырубова стала фрейлиной государыни императрицы Александры Федоровны. Жизнь при царском дворе, дружба с императрицей сделали из нее очень влиятельную особу, игравшую при дворе немаловажную роль.