эти три года были ему подарены, и по закону вселенского равновесия приходило время рассчитываться за столь щедрый дар.

Оба они смотрели на его ладонь – вечное напоминание и символ их обещания. Гнев, недовольство, испуг откатывались назад подобно уходящим в море волнам. Вот слабость подкосила ему ноги, и Маркусу пришлось опереться на жилистые руки старого проводника. Джахир услужливо пришёл ему на помощь и довёл до кровати, на которую Маркус сразу же сел. Он весь вспотел, хотя раньше не обращал внимания на температуру в комнате хозяина приюта. Через голову он стянул с себя флисовую кофту. Хотелось пить, но остывший чай стоял на столе, дойти до него не было сил, а просить старика было неудобно.

Сам Джахир боком опустился на стул, его рука легла возле жёлтой обложки, поверх которой лежал пистолет – оружие защищающихся, вынужденно извлечённое из пыльной коробки против их воли.

– Я… – Маркус запнулся. – Не знаю, что сказать. У меня нет слов. – Признался он.

Раньше ему и в голову не могла прийти мысль о том, что он не сможет выдавить из себя ни одного предложения. Всё было до безобразного просто, ответы, как выразился Джахир, были очевидны, но между постановкой задачи и её реализацией зияла огромная пропасть, и в данный момент они стояли на самом её краю, и под их ногами крошилась земля.

– Мне бы хотелось услышать ваши мысли на этот счёт. – Как и ранее Маркус оставался в роли ведомого. На самом деле бремя ответственности они делили между собой, хотя Маркус и понимал, что на перевал ему предстоит идти в одиночестве, а потому нуждался в совете старого шаркхомбо.

Имелась ли у Джахира заготовленная речь или он выдумывал её на ходу. Маркус не знал, но главное заключалось в том, что у старика были слова, а он в них очень нуждался.

– Отчаяние порождает очень странные союзы. – Фраза Джахира весьма уместно смотрелась бы в каком-нибудь фэнтезийном романе, отметил про себя Маркус. – Едва ли мой отец догадывался, для каких целей я воспользуюсь его пистолетом…

– Всё же хотелось бы избежать использования оружия. – Вставил Маркус, которого эта мысль повергала в шок. Он не мог представить себя, стреляющим по живым мишеням.

– Однако лучше иметь его при себе. Как видишь, при всём моём желании я не смогу отправиться с тобой на перевал, как бы мне этого не хотелось. Я буду обузой, и со мной ты не заберёшься на него, меня едва ли хватит на пересечение долины, а уж о подъёме по склону и говорить нечего. – Джахир похлопал себя по левой ноге, и лицо его выражало полное сожаление. – Я не хочу призывать вас к убийству. Я искренне надеюсь на то, что можно будет обойтись одним наблюдением. Просто проследить за действиями Алмаза и его негра на перевале, прикинуться обычным туристом… Быть может, его происки ничего не дадут, но в противном случае, вам нужно будет вмешаться, и на этот случай я приготовил пистолет.

Джахир подхватил чёрную рукоять и, следя за тем, чтобы дуло всё время смотрело в стенку, аккуратно протянул оружие Маркусу. Тот неловко подхватил его и сразу удивился необычной тяжести.

– Я даже не представляю, как им пользоваться, да и держать раньше пистолеты мне не приходилось. Стрелок без пальцев – это напоминает какую-то шутку. К тому же… – Маркус резко призадумался, помимо целого роя беспокойных мыслей он только что осознал ещё одну. – А разве выстрел не спровоцирует лавину?

Сталкиваться с лавинами ему не приходилось, и следовало признать, что Маркус умышленно этого избегал. Да и какой здравомыслящий человек будет искать с ними встреч? Направляясь в горы, он всегда тщательно изучал вопрос возможности снежного оползня. Одну знакомую ему группу пару лет назад завалило, а Маркус узнал об этом инциденте только две недели спустя, так как сам в то время находился на маршруте по южным архипелагам. Это происшествие оставило внутри него глубокие следы и укрепило подсознательную боязнь огромных снеговых масс.

– Сход лавины зависит от многих факторов: времени лежания снега, силы трения между его слоями… при неудачном стечении обстоятельств даже колебания от шагов человека способны её спровоцировать. Нельзя отрицать её возможность. И при должной смелости на этом можно будет сыграть. – Невероятно, но Джахир ехидно подмигнул ему, как будто затевали они что-то весёлое. – Ты сможешь пригрозить лавиной.

«И это будет последнее дело моей жизни» – мысленно закончил Маркус, а перед внутренним взором уже рисовалась нелепая картинка, на которой он нажимал спусковой крючок, и горы взрывались кипящими волнами снега. Такая мощь кого угодно заставила бы наложить в штаны и однозначно ни для кого не оставляла шансов к спасению. Сомнительная перспектива, но Маркус уже очень близко подошёл к соглашению с безумным планом старика.

– Это совершенно не помещается у меня в голове. Мне просто трудно поверить в реальность происходящего, пусть я и доподлинно уверен в её правдивости. Ещё только сутки назад я сидел и работал над новой книгой, а сегодня обсуждаю возможность нападения на самого заядлого браконьера планеты. – Маркус осторожно положил пистолет на покрывало и одним пальцем отвёл дуло в сторону. – Оружие, горный перевал, лавина тут хватит способов умереть на несколько смертей, а меня даже нет обратного билета на самолёт. – Осознание того факта, что он имеет все шансы не вернуться домой, в полном объёме раскрылось перед ним. Он купил грёбаный билет в один конец. – Никто не знает, что я поехал сюда. Я никого не успел предупредить…

Повисло гнетущее, тягостное для обоих молчание. Старый проводник испытывал стыд за то, что взваливал на этого молодого человека всю самую неприятную часть работы. Его до сих пор не покидали сомнения, что Маркуса вот-вот обуяет вполне понятное желание к бегству, что он соберёт свои вещи и бросится вон из дверей «Последнего километра». Ему не хотелось этого, не хотелось расставаться с единственным человеком, посвящённым в ту же тайну, что и он сам. Но если Маркус встанет и двинется к двери, Джахир не сумеет его остановить, он будет смотреть ему в спину и поймёт, почему тот так поступил. Мало кто хочет для себя героической судьбы. Чаще всего она сама находит неподходящих людей. А их поступки остаются неизвестными.

Маркус испытывал муки совести. Он умел наслаждаться жизнью и получал от неё всё самое лучшее, но готов ли он был поставить всё это на кон, чтобы сохранить кусочек Умптекских гор? С каждым годом люди в своей неуёмной манере заходили всё глубже в