– Вот именно, что только фантазии, мой дорогой, – расплылся в –улыбке полный мужчина, сидя напротив истерзанного пленника, который даже, несмотря на лошадиные дозы психостимуляторов, уже с трудом различал внутреннее и внешнее после многодневных пыток, что уже практически полностью сломили истязаемого и морально, и физически, – и даже, несмотря на их абсурдность, ты все еще продолжаешь упорствовать.

– От тебя уже не осталось ничего, как от мужика, но ты так и не сказал, где прячется этот ушлепок. И это не считая того, что ты мог бы и не портить мне предвкушение праздника, дорогой! – тоном учителя, который поучает нерадивого ученика, протянул мужчина, отпив из принесенного ему бокала.

– Ну и дерьмище, а не вино. Хочешь тоже? – протянул мужчина, с явным неудовольствием продегустировав винный напиток.

– Эй! – плеснув содержимым бокала на повешенного вниз головой узника, нетерпеливо рявкнул мужчина, – ты разве не слышал моего вопроса?

Тело не реагировало ни на какие внешние сигналы, продолжая мирно качаться из стороны в сторону и не выказывая никаких признаков жизни, кроме невнятного сопения, исходившего из сломанного носа. Ничего в сущности не изменилось после нервного выпада истязателя, разве что уже было сложно определить в полутемном помещении, что же именно продолжало капать на пропитавшейся кровью пол – кровь или вино.

– Сколько лет живу, – откинувшись в мягком белоснежном кресле, кивнул головой мужчина, – раз за разом неизбежно прихожу к одному и тому же выводу – история всегда повторяется. Вот и сейчас у меня такое впечатление, что я вижу эту сцену в какой?.. В десятый, сотый, может тысячный раз? Пока ты, наверное, думаешь о том, какой же я садист, и ты даже отчасти прав. Только вот не я, а ты являешься им, мой дорогой друг. Ведь вместо того, чтобы целовать мне ноги за возвращенную когда-то свою блядь, которую между прочим сдали в рабство твои же собственные дорогие соплеменники, ты решил, как последняя шавка, укусить руку помощи, которую тебе протянули, – медленно встав и подойдя к висячему телу, после чего пнув его ногой по лицу, которое уже представляло собой одну большую гематому, продолжил мужчина – мою руку. И после этого ты еще мнишь себя страдальцем, не смеши меня. Дурак ты, вот и всё.

– К тому же, из-за твоей      дурости и упрямства пострадаешь не только ты, но и все, кого ты знаешь и любишь. Уж поверь, в этом можешь не сомневаться, и я не буду так мягкосердечен, как твой дорогой Вождь, я научу тебя тому, что значит слушаться, когда тебе предлагают… Что, что ты сказал? – присев на одно колено, приблизился к пленнику мужчина.

– Наследник…

– Так, да, похоже ты все-таки сохранил некоторую вменяемость, мой друг. Я правда рад, что ты наконец согласился сообщить…

– Будет за Богиню.

Мужчина мгновенно замолчал и, удивленно посмотрев на пленника, разразился смехом, – конечно, конечно, мой дорогой, как скажешь! Конечно он будет за Богиню, ведь и я за нее, и мои ребята тоже! Позволь тебе напомнить!

В следующею секунду тени закрыли собой хохочущего мужчину, обрушившись в очередной раз на узника, который, несмотря ни на что, верил в силу своих слов, что до самого последнего мига слетали с его уст, восславляя Великую Богиню.

 – Ого! – неожиданно для самого себя, и даже напрочь позабыв на какое-то время о своих треволнениях и воспоминаниях, искренне поразился Кевин, глядя из окна бронированного автомобиля на одну из центральных улиц столицы острова святого Змея-Утконоса, замерев от неподдельного восхищения.

В вечерних огнях утопало современно обустроенное пространство города, и Кевин мог поклясться, что прямо сейчас находится ни где-то на задворках цивилизации, а в одной из самых развитых стран Конгресса, которых посетил немало во время своих ежегодных туров по островам. И казалось бы, в этом не было совершенно ничего необычного, однако, его ожидания – увидеть перед собой, возможно, в чем-то экзотичную, но совершенно отсталую в плане развития варварскую страну, не оправдались, и вместо этого приглашенный музыкант наблюдал передовой хай-тек градостроительства в своем самом ярком проявлении, где чувствовался как прогрессивный визионерский взгляд архитекторов и проектировщиков, так и проницательность инвесторов, что не пожалели вложения весомого объема капитала в масштабные конгломераты небоскребов, что своей неоновой подсветкой буквально выжигали ночные облака, превращая звезды в скучные и едва заметные лампочки, которые практически полностью перекрывались масштабными голографическими узорами, которые, отталкиваясь от масштабных построек, танцевали над городом.

Кевин даже поймал себя на мысли, что, хотя и жил не в самом последнем округе Новой Сферы, тем не менее, успел ощутить себя каким-то деревенщиной, которого искренне удивляют подобные мелочи, что уже становились стандартом современной урбанизации. Однако, с другой стороны, он был безмерно счастлив, что чужой труд, талант наравне с деловой «чуйкой» стали тем крючком, что, зацепившись за переживания восторженного Кевина, смог повернуть их таким образом, что на определенный период перестали быть важны мысли о личных взаимоотношениях, став чем-то неизмеримо далеким и несущественным перед тем величием и красотой силы ума человека, что открывалась прямо здесь и сейчас.

Кевин, насмотревшись на то, как переливаясь лилово-золотистыми оттенками, поднимаются волны голографического танца огней вокруг зданий, сплетаясь в спирали, что устремлялись ввысь с кончиков высочайших шпилей, опустил взгляд с небес на землю, желая увидеть, как толпы туристов со всех концов света, разделяя его неподдельный восторг, стоят на центральной площади, куда заехал бронированный джип с музыкантами и их менеджером. Однако вместо этого Кевин, к своему недоумению, стал свидетелем совершенно иной по эмоциональному окрасу сцены – непосредственно сама площадь, ровно, как и все прилегающие улицы, что были видны, были практически пусты – на них не было ни души, если не считать разбросанных то тут, то там патрулей – одетых в черные защитные костюмы солдат острова, что охраняли эту территорию.

– Но от кого? – задумался Кевин и прежде, чем он смог объяснить самому себе хотя бы на своем профанском бытовом уровне, с чем связана подобная чрезмерная предосторожность со стороны местных властей, «броневик» уже нырнул под одну из арок, что замыкали площадь с разных сторон, выехав далее на идеально ровную широкую подвесную трассу, что трансформировалась в самый настоящий мост, который вел прямиком к одной из титанических башен центральной части столицы острова Змея, которая, подобно одноименному названию, гипнотизировала путешественника из далекой страны узором, состоящим из тысяч своих ярких переливающихся глаз, готовясь в любой удобный момент заглотить целиком замершую ни то от восторга, ни то от ужаса жертву, навсегда таким образом поселив ее в том абсолютном неведении, которое окутывало, подобно дурману, каждого, кто по долгу ли службы или по деловым обязательствам оказывался в этой стране бесконечного плача.

– И почему только ее так называют? – вспомнив различные истории, что он слышал от своих друзей, которые, впрочем, тоже не совсем разбирались в данном вопросе, ухмыльнулся про себя Кевин, откинувшись на мягкое сиденье. Наклонив от накопившейся усталости голову набок, в предвосхищении свежей постели и душа, Кевин наблюдал за тем, как по мере приближения к комплексу задний, где, видимо, располагался и корпус гостинцы, гигантские исполины многоглазых строений как будто бы всё больше нависали над микроскопическим, по сравнению с ними, авто, чтобы задавить в итоге его всей своей мощью.