– Слушаю.

– У меня к вам предложение и я прошу о вас встрече, – сказал я по-арабски.

– Кто вы? – голос его звучал спокойно.

– Не важно. У меня есть то,что вам будет интересно.

– Я не встречаюсь по анонимным звонкам. И это может быть интересно вам, но не мне.

– Напрасно, иногда это важно. У меня есть пленка с записью вашей беседы,и я хотел ее вам вручить. Считайте, что она – входной билет для разговора.

– Почему я должен вам верить?

– Потому что я звоню по этому номеру, а значит, знаю несколько больше, чем вам хотелось бы.

– Вы ее хотите продать?

– Давайте встретимся и поговорим. Вам по-прежнему не интересно?

– Ваше предложение?

– Вы приедете в район Грандин Парк, остановитесь у ворот, а я к вам подсяду. Если увижу, что вы не один – встречи не будет, и я буду волен распорядиться пленкой по своему усмотрению. Я вам не угрожаю, а просто страхуюсь от неприятностей.

– Вы думаете, защищены от них. Ваша пленка, как граната с дернутой чекой, долго не удержать.

– Вот потому и хочу быстрее решить вопрос, но чеку я не вынимал. Так что? Встреча в восемь часов. Быстрее думайте, время разговора идет, не надо меня засекать.

Он понял, что я имею ввиду, и ответил: – Успокойтесь, я не засекаю место звонка. Хорошо. В восемь.

– Номер машины?

Он продиктовал, и я повесил трубку. Теперь пора было возвращаться в номер, и я отправился обратно на такси. Город не так велик и поездка была быстрой. Гримироваться в номере на этот раз не стал, потому как уходить через черный и ход становилось опасно, не мог же я все время говорить, что отдыхаю. Всегда можно ожидать гостей.

Я достал из тайника записи и положил в сумку, туда же положил принадлежности для грима и арабскую одежду. На выходе сдал ключи администратору и на такси отправился в центр. Время до встречи еще было, а у меня еще было небольшое дело. Я прошелся по магазинам, проверяя, нет ли слежки. Все было чисто. После той ночи допроса, быть уверенным, что меня оставят без внимания я не мог.

Купил сумку, с которыми ходило местное население и в одном из крупных магазинов, зашел в туалет. В кабине я переоделся, достал зеркало и, прикрепив его к стене жевательной резинкой, стал накладывать грим. Когда убедился, что узнать сразу не удастся, сложил все это в купленную сумку. Хорошо было тепло и одежды было минимум, что сумка не раздувалась. Через несколько минут из туалета вышел араб. Проходя мимо витрин, я останавливался, рассматривая товары, на самом деле смотрел на себя. Отражение показывало мужчину лет сорока, чуть сгорбленного с морщинами на смуглом лице. При ходьбе походка была чуть тяжеловатой.

Я шел к связному. Войдя в магазин, увидел, что он не один и, отойдя в сторону, стал осматривать прилавок. Хозяин узнал меня, но вида не подал, также ожидая, когда мы останемся одни и лишь, когда мы остались без свидетелей, я подошел к нему, и быстро достав сверток, передал, попросив переслать во Францию.

– Переправьте в Европу, а там по указанному адресу. Отсюда сразу не отправляйте. Есть такая возможность?

– Да, сделаю.

– Машину можете забирать, она мне больше не нужна, она там же, где я ее брал.

Адрес, чтобы сложнее было распознать мой почерк, я написал левой рукой по-арабски и по-французски, чтобы потом смогли переписать. Сверток должен был попасть к связному, а тот знал, что делать дальше. Для вида я купил чай и вышел, задерживаться не было смысла. Я не боялся, что он посмотрит записи, они были зашифрованы. Адрес был указан не мой, а до востребования связному. Так было спокойнее и безопасней. Бумаги и запись на пленке нужно было переслать заранее, чтобы можно было анализировать ситуацию. А дальше будут ждать моего заключения.

Время еще было, и я направился пешком к месту встречи с Омаром, так как необходимо было проверить все подходы, осмотреться; я не хотел сюрпризов, он мог прислать наблюдателей заблаговременно. За час до встречи я уже бродил по улицам, заходил в магазины, сидел в кафе, не выпуская из поля зрения вход в парк. Все это время мои глаза работали в поисках лиц, машин, которые могли попасть в поле моего зрения не единожды. Каких либо признаков присутствия людей Омара я не заметил. В назначенное время подъехала машина с включенными фарами; уже было темно. Из нее никто не выходил. Я пошел вдоль улицы и, увидев освещенный номер, который мне назвал Омар, открыв дверь сел на заднее сиденье, предварительно мельком посмотрев, что он один.

– Поехали, – велел я на арабском.

– Куда? – не оборачиваясь, спросил он.

– Пока прямо, а там посмотрим.

Омар, ни слова не говоря, отъехал от обочины. Мне нужно было убедиться, что за нами никто не едет. Сделав пару кругов по улицам, я велел остановиться возле одного из переулков, чтобы у меня остался маневр для отхода. Варианты я просмотрел заранее. Остановив машину, Омар сказал:

– Убедились! Я один и за мной никого нет. Мне бояться нечего, – посмотрев на меня в зеркало заднего вида.

– Я не собираюсь вас пугать.

– Откуда вам известен мой номер телефона?

– Не могу сказать, что его дали мне вы, но вопрос адресован в никуда.

– Что вы хотите? – спросил он не терпеливо.

Я, чтобы не затягивать беседу, достал из сумки кассету и протянул ему.

– Запись вашей беседы с коллегами и еще каким-то европейцем.

Я умышленно обратил его внимание на последнее слово. Он взял кассету.

– Вы ее слушали полностью?

– Наивный вопрос, не детские же песенки я вам принес.

– Я ее послушаю потом. Вы знаете английский?

– К чему это вопрос?

– Раз вы слушали запись, то знаете, о ком идет речь с европейцем

Это была проверка. Я по роли не мог знать о ком идет речь. В разговоре с Марком не было названо ни одного имени, ни каких конкретных данных.

– Я не знаю, о ком идет речь. Ясно только, что у вас с ним какие-то тайные дела. Разговор шел о встречах, счетах, видимо вы их имеете и опасаетесь, огласки со стороны того о ком велась беседа, но я не знаю о ком шла речь, это может проявиться потом, в зависимости от развития событий. Достаточно?

– Вполне. Как собираетесь воспользоваться информацией?

– На первый взгляд обе беседы разделены, но если внимательно слушать и подумать, то можно протянуть между ними ниточку. Счета, встречи и обсуждение смены власти