– Это вы так думаете.

– Это подсказывает логика. Горячая кассета.

– Что вы хотите в замен? Сколько?

– Вы же умный человек. Деньги здесь не играют роли, мне нужна информация.

– Какая информация?

– Все что нас будет интересовать.

– Кого вас?

– Не важно. Вам потом объяснят, если сочтут нужным.

– Это шантаж.

– Это вербовка.

– Даже так!

– Конечно. Мы хотим знать о предстоящих изменениях чуть раньше, чем другие.

Я вдохновенно лгал. Развитие событий я просчитывал. Вряд ли Омар согласиться на вербовку, но я должен был с этого начать свою игру, и он должен ее принять, не зная, что я хочу в реальности.

– А если я откажусь?

– Копию получит эмир, ему будет интересно узнать о готовящихся событиях. Что будет с вами – вам лучше знать.

– Предположим, я соглашусь, предположим, – подчеркнул он. – Проходит время, власть меняется, и ваша пленка ничего не стоит. Случилось то, что случилось. Кому она будет нужна?

– Вы правильно поняли, что мы не собираемся вмешиваться в ваши планы, – старался я убедить его, – но и ошибаетесь. Если о ней узнают потом, то вы не сможете доказать, что ничего не передавали, вам не будут верить и при новой власти. Утрата доверия при новой власти также печальна для вас, почему не сказали о кассете. Так что выбор у вас есть, но лучше о нашем разговоре ничего не говорить, и мы промолчим. В этом случае оба варианта безболезненны. Утрата доверия крах, – снова подчеркнул я. – Вас изолируют.

– Где гарантии, что дубликат не всплывет?

– Я не могу дать вам иных гарантий, кроме слова, хотя понимаю, что он для вас ничего не значит. Но молчать о нашей встрече нам также выгодно.

О каких гарантиях он вел разговор, он их сам не соблюдал бы, да, скорее всего не будет. Я не верил в то, что он говорил. Омар был достаточно близок к Махмуду, и они так глубоко увязли, что скрывать информацию о прослушке – для него приговор. Он понимал, что все всплывет и должен будет показать запись Махмуду. Будет ли запись разговора с Марком не уверен, скорее всего, сотрет. Они понимают, что без моральной помощи извне, их затея слаба и возможно преждевременна.

– И как на меня выйдут?

– Так же как ия. Позвонят и передадут привет от Шамиля, – этот пароль я придумал заранее.

– И все?

– И все. Дальше будете поддерживать связь с позвонившим.

Интересно, будут они ждать звонка? Наверное, да, но вряд ли им передадут привет. Никто ему звонить не будет. Зачем попадать под прицел их спецслужб, да и других тоже, но держать их в напряжении не плохо. Механизм еще не запущен на полную мощность и операцию можно приостановить, а все эти потенциальные звонки – игра, правила которой они не знали. Их неведение – выигрыш времени.

– Вы говорите с акцентом. Вы не местный, – заявил Омар.

– Не отрицаю. При вашей малочисленности населения меня легко было бы вычислить, если бы я был коренной житель. Я из другого государства. Не спрашивайте, откуда, ясное дело не скажу.

Возможно, они будут проверять всех арабов, кто въехал в страну на заработки. Пусть поработают.

– И не собирался. Вы можете быть, откуда угодно, но у вас акцент северной Африки.

В общем, он был прав, мой арабский был ближе к ним.

– Вам это важно?

– Хочется знать, откуда дует ветер. Не из тех ли вы стран, что могут быть нам интересны. Вы же слушали кассету.

– Не утруждайте себя разгадать меня. Для вас должно быть важно, чтобы ветер не принес песок из пустыни и не запорошил глаза, чтобы не сбиться с пути.

– Постараемся. Ветер иногда дует и со спины, а не в глаза.

– Вам он точно дует в лицо. Так что скажете?

– Мне надо подумать.

– Думайте. Время немного есть. Вам позвонят, тогда и узнаем о принятом решении по вашим действиям. Вы же торопитесь. Подумайте, но не долго. Недели думаю, хватит, – за это время я должен покинуть страну, думал я. – Я с вами прощаюсь. Встречаться с вами лично не буду, ухожу в тень Я свою миссию выполнил.

– Вы главный?

– Возможно, но вам это, ни к чему.

Открыв дверь, я вышел из машины и ушел в переулок, петляя по улочкам проверяя, нет ли слежки.

Сменив несколько такси, я снова приехал в магазин и провел обратную процедуру с переодеванием. Бросил в урну салфетки, которыми снимал грим, чай, что купил в магазине связного. Омар видел меня в арабской одежде, и оставлять ее при себе было опасно. Я положил арабскую одежду в купленную сегодня сумку, ту, что мог видеть Омар и все это выбросил в ближайший мусорный бак. Парик выбросил в другом месте. Примне осталась только моя обычная одежда, в которой я вышел из гостиницы и сумка с фотоаппаратом, таким образом, предпринимал я меры защиты от случайностей. Омар мог прислать гостей, чтобы еще раз убедиться,не я ли был в машине. В уме ему не откажешь, а также в страховании действий, поэтому сумка содеждой это была улика, как и парик с гримом. Теперь я был чист. Мне не надо было больше переодеваться, и пора было уезжать.

Ближе к десяти я вошел в отель. Отдавая мне ключи от номера, администратор протянул мне записку.

– Вам звонила женщина, просила перезвонить, когда вы придете.

Я посмотрел на номер и понял, что мне могла звонить только одна женщина – Инга.

– Спасибо, – ия повернулся, чтобы уйти, но он меня окликнул: – Вас ожидают, – и указал на мужчину, сидящего в глубине холла. Это был майор.

– Спасибо, – и направился к ожидающему майору. Оперативно сработали, Омар все-таки подстраховался. Правильно я сделал, освободившись от одежды. Но была опасность, что он снова захочет пройти в номер, а там одежды уже не было. Ну что же, если он начнет настаивать, то буду вести себя как положено, через консула, а если все же ему удастся попасть в номер, скажу что выбросил, не понравилась и все. Оба одновременно не видели моей одежды, так что сравнивать им было сложно.

– Добрым вечер не назову, – сказал я, подходя к нему, – вы опять за мной?

При моем приближении он поднялся из кресла: – Нет, не завами, но к вам.

– Поднимемся ко мне? Снова осмотр? – провоцировал я его.

– Я не задержу вас надолго. Поговорим здесь.

Я поймал его взгляд, что он бросил на мою сумку. Было видно, что она пуста. Если бы там была одежда, то он это