Чертов идиот.

Не успеваю передвинуть шезлонг, как меня исподтишка хватают за щиколотки и я мигом лечу в бассейн вслед за ним.

Что за…

Кристина коварно хихикает, барахтаясь в метре от меня.

– Ха-ха-ха, очень смешно, – рассерженно бормочу я, сплюнув хлорированную воду. Футболка прилипла к телу, джинсы отяжелели, и мне приходится приложить усилия, чтобы выбраться обратно на сушу.

Однако на этом белобрысая лошадь не останавливается.

Воспользовавшись ситуацией, она запрыгивает мне на спину, и мы оба стремительно уходим ко дну.

Да что эта беспринципная баба себе позволяет?!

Вынырнув на поверхность, я сбрасываю с себя эту оголтелую девку. Майк стоит возле шезлонга, закатываясь от смеха, и только одной Кэтрин почему-то не весело.

– Давай, Роберт, не будь занудой! – выкрикивает блондинка, подплыв ко мне на сей раз спереди. Нагло обхватив меня за шею, она обвивается вокруг меня, и я прекрасно понимаю, к чему она ведет.

Чертова шлюшка.

Ничего у тебя не выйдет, не мечтай.

– С вами, конечно, здорово, ребята, но нам пора закругляться, – отцепив от себя весьма разочарованную Кристину, я оборачиваюсь назад.

– Пойдем спать?

Кэтрин кивает.

– Эй, так неинтересно! Роберт!

– Спокойной ночи.

* * *

Завернув Китти-Кэт в полотенце, я набрасываю второе на себя, и мы поднимаемся в нашу спальню.

– Она приставала к тебе.

– Прекрати, она просто дура.

– Дура, которая приставала к тебе, – ревниво повторяет Кэтрин, и мне отчего-то становится приятно. До такой степени, что я не могу сдержать самодовольной улыбки.

– Эй! – она шлепает меня по заду. – Льстит, да?

– А то, – я сгребаю ее в охапку и стискиваю в своих руках. – Маленькая ревнивица. А я, дурак, наивно полагал, что ты другая.

– Расстроился?

– Наоборот, – откинув ее мокрые непослушные пряди со лба, признаюсь я, – наоборот, детка.

– Трахни меня. Пожалуйста, я очень хочу.

О черт.

В ее интонации столько мольбы, что на секунду я даже теряюсь. Казалось бы, она весь вечер не подавала виду, что томится в мучительном ожидании, и тут…

Острое желание проносится по моим венам, будоража все мои животные инстинкты.

Сдернув с себя полотенце, я предстаю перед ней во всей своей наготе и беру член в кулак.

– Ложись на кровать, Кэтрин.

* * *

Мы устроились в гамаке в саду.

На улице светает, вокруг тишь да гладь.

Кэтрин лежит возле меня в белом махровом халате и гладит меня по груди.

– Ты так и не сказал мне.

– Что не сказал, дорогая?

– Про мою зарплату в отделе кадров.

Ах, это.

На моих губах играет безмятежная улыбка, когда я вспоминаю о том периоде своей, вернее, нашей жизни.

– Кейн как-то зашел ко мне и рассказал о твоем письме. Ему нужно было узнать сумму, хотя, насколько мне известно, моя мать поручила тебя Майку.

– Майку?

– Ага. Но ты же знаешь, какой он безалаберный. В итоге ты свалилась на Брюса, а он и шагу ступить не может без моего ведома.

– Угу, и поэтому ты ни с того ни с сего вздумал обогатить меня…

– Не совсем так. Сперва я хотел проверить тебя.

– Проверить?

– Да, – пристыженно сознаюсь я. – Мне было интересно, как ты поступишь, увидев в конверте столько денег. И я не прогадал.

– О! Значит, я была твоим подопытным кроликом?

– Не обижайся, – заправляю ее прядь за ухо, – я ведь ничего о тебе не знал, а учитывая мою паранойю, проверка была необходима.

– Отличное оправдание…

– Думаю, я любил тебя уже тогда, просто не осознавал этого, – добавляю я, глядя в побелевшее калифорнийское небо.

– Какое благородство! Прямо-таки щедрость из любви! Скажи-ка мне, со скольким дамами ты проворачивал этот фокус, а?

– Ни с кем. Ты единственная.

– В самом деле, мистер Тестостерон? – ворчит она, вызывая во мне смех.

– Мистер Тестостерон? – не дожидаясь ее ответа, я резко перекидываю через нее ногу и начинаю нещадно щекотать, от чего наш тесный, хлопковый гамак норовит перевернуться.

– А-а-а! Хватит! Мы упадем! – взвизгивает Кэтрин, вцепившись в мои бицепсы. – Роберт! Перестань, я боюсь!

– Не бойся, – шепчу я, взяв ее лицо в ладони, – не бойся, я не дам тебе упасть. Никогда.

Ее большие зеленые глаза долго изучают мои, и нам вовсе необязательно разговаривать. Она знает, что я имею в виду. Упасть, потеряться, исчезнуть… неважно. Я не допущу.

Зарывшись носом в сгиб ее шеи, я вдыхаю ее неповторимый аромат, трусь об ее гладкую, без единого изъяна кожу и сбиваюсь с мыслей.

Господи, как я вообще жил без нее раньше? Не представляю.

– Расскажи мне про свой клуб.

– А что тут рассказывать?

– Зачем ты открыл его? Почему назвал «Барракудой»?

Я морщусь. Не самые приятные воспоминания.

– Помнишь Рамона? Парня, чей подонок-племянник приставал к тебе?

– П-ф-ф, еще бы! Ты ведь чуть не убил меня из-за него.

Пропускаю ее реплику мимо ушей и продолжаю, пока не передумал:

– Это он посоветовал мне открыть клуб. После… аварии. В качестве отвлечения.

– Отвлечения? В смысле?

Делаю глубокий вдох, одновременно перебирая ее влажные после душа шелковистые волосы, и понимаю, как плохо она меня знает. И должен ли я показать ей свою уродливую морду? Морду того придурка, которым я был после смерти Мануэлы? Она не поймет… Она попусту не знакома с той частью меня.

– Пить в одиночку где-нибудь в дальнем углу самостоятельно оборудованного чил-аута, – лгу я.

– Ясно, – тянет она, – а почему «Барракуда»?

– Когда я основал ED Group, про меня написали статью в «Таймс», в которой щедро окрестили меня «Барракудой девелопмента». Ну я и…

Засмеявшись, Кэтрин игриво закусывает губу, и в ее взгляде проскальзывает едва уловимый намек.

– Я бы тоже не отказалась написать о тебе статью. Но не про бизнес, а про твои успехи в спальне.

Я хохочу.

– Правда? Боюсь, что мои консервативные родители скупят весь тираж, а флаг первенства по позору в нашей семье заслуженно перейдет от Майка ко мне.

– Почему? По-моему, это повод для гордости, – шепчет она, просунув руку в мои шорты. – А с таким-то размером…